ПСС. Том 43. На каждый день. Часть 1 - [29]

8.

Система, по которой действуют все народы мира, основана на самом грубом обмане, на самом глубоком невежестве или на соединении обоих, так что ни при каких видоизменениях тех основ, на которых держится эта система, она не может произвести добро для людей; напротив, практические последствия ее должны всегда быть и постоянно производить зло.

Оуэн.

9.

Предстоящее изменение устройства жизни людей нашего христианского мира состоит в замене насилия любовью, в признании возможности, легкости, блаженства жизни, основанной не на насилии и страхе его, а на любви. И потому произойти это изменение никак не может от насилия власти.

10.

Суеверие о том, что есть люди, которые могут устраивать жизнь других людей, тем ужасно, что при этой вере люди ценятся тем выше, чем они безнравственнее.

11.

Право сильного не есть право, но простой факт, который может быть правом, только покуда не встречает протеста и сопротивления. Это как бы холод, тьма, тяжесть, которые должны быть переносимы до тех пор, покуда не найдешь отопления, освещения, рычага. Вся человеческая промышленность есть освобождение из-под власти грубой природы; прогресс же справедливости есть не что иное, как ряд ограничений, которым подвергалась тирания сильного. Как медицина состоит в победе над болезнью, так благо состоит в победе над слепым зверством и необузданными вожделениями человека-зверя. Таким образом я вижу всегда один и тот же закон: возрастающее освобождение личности, приближение людей к благу, к справедливости, к мудрости. Алчная жадность есть точка отправления; разумное великодушие есть точка достижения.

Амиель.

18 ФЕВРАЛЯ.

1.

Когда человеку приходится выбирать между тем, чтò велит Бог и чтò велит власть, и он делает то, чтò велит власть, то он поступает так, как поступил бы человек, слушаясь не того хозяина, у которого он живет, а того первого человека, которого он встретит на улице.

2.

Надо всегда помнить, что если доброе дело не может быть сделано без принуждения, то дело это не доброе.

3.

Учение Христа всегда было противно учению мира. По учению мира, властители управляют народами и, чтобы управлять ими, заставляют одних людей убивать, казнить, наказывать других людей, заставляют их клясться в том, что они во всем будут исполнять волю начальствующих, заставляют их воевать с другими народами. По учению же Христа, ни один человек не может не только убивать, но насиловать другого, даже силою сопротивляться ему, не может делать зла не только ближним, но даже врагам своим. Учение мира и учение Христа были и всегда будут противны друг другу. И Христос знал это и предсказывал своим ученикам, что за то, что они будут следовать его учению, их будут предавать на мучения и убивать, и что мир будет их ненавидеть, как он ненавидел его, потому что они будут не слугами мира, а слугами Отца.

И все сбылось и сбывается так, как предсказал Иисус.

4.

Если бы государство достигло своей цели и установило бы совершенное устройство, подобное тому, какое воцарилось бы между людьми, по своим желаниям и мыслям стремящимся к полной справедливости, то все-таки внутренняя сущность и происхождение этих двух состояний было бы прямо противоположно. Именно в последнем случае состояние было бы такое, что никто не желал бы творить несправедливостей; в первом же случае — такое, что никто не желал бы терпеть их, и это достигалось бы внешними средствами. Так что цель внешней справедливости может быть достигнута и противоположными внутренним внешними государственными средствами, подобно тому, как зверь в наморднике столь же безвреден, как и травоядное. Дальше же этого предела государство не может итти: не может, стало-быть, сделать того, чтò совершилось бы среди человеческого общества при взаимной благожелательности и любви между всеми.

Шопенгауер.

5.

Мы живем в эпоху дисциплины, культуры и цивилизации, но далеко еще не в эпоху нравственности. При настоящем состоянии людей можно сказать, что счастье государств растет вместе с несчастиями людей. И еще вопрос, не счастливее ли мы были бы в первобытном состоянии, когда у нас не было бы этой культуры, чем в нашем настоящем состоянии?

Нельзя сделать людей счастливыми, не сделав их нравственными и мудрыми.

Кант.

6.

«Я очень сожалею о том, что должен предписывать отобрание произведений труда, заключение в тюрьму, изгнание, каторгу, казнь, войну, т. е. массовое убийство, но я обязан поступить так, потому что этого самого требуют от меня люди, облекающие меня властью, — говорят люди, находящиеся во власти. — Если я отнимаю у людей собственность, хватаю их от семьи, запираю, ссылаю, казню; если я убиваю людей чужого народа, разоряю их, стреляю в города по женщинам и детям, то я делаю это не на свою ответственность, а потому, что исполняю волю высшей власти, которой я обещался повиноваться для блага общего».

В этом состоит ужасное суеверие государственного устройства. Только суеверие государства, не имеющее уже в наше время никакого смысла, дает ту безумную, ничем не оправдываемую власть сотням людей над миллионами и лишает истинной свободы эти миллионы. Не может человек, живущий в Канаде, в Канзасе, в Богемии, в Малороссии, Нормандии, быть свободен, пока он считает себя — и часто гордится этим — британским, северо-американским, австрийским, русским, французским гражданином. Не может и правительство, призвание которого состоит в том, чтобы соблюдать единство такого невозможного и бессмысленного соединения, как Россия, Британия, Германия, Франция, дать своим гражданам действительную свободу, а не подобие ее, как это делается при всяких хитроумных конституциях, монархических, республиканских или демократических. Главная и едва ли не единственная причина отсутствия свободы — суеверие о необходимости государства. Люди могут быть лишены свободы и при отсутствии государства.