ПСС. Том 38. Произведения, 1909-1910 гг. - [14]

— Да это уж как есть, верно будет.

Редко приходится испытывать более радостное чувство, которое я испытывал, отходя от него.

————

Я забыл сказать, что, разговаривая с ним, я предложил дать ему листков против пьянства и книжечек. Тех листков против пьянства, из которых один был приклеен в соседней деревне хозяином к наружной стене и был сорван и уничтожен урядником. Он поблагодарил и сказал, что зайдет в обед. В обед он не зашел, и, грешный человек, — мне пришло в голову, что весь разговор наш не был для него так важен, как мне показалось, и что ему и не нужно книг, и что вообще я приписал ему то, чего в нем не было. Но вечером он пришел, весь потный от работы и перехода. Проработав до вечера, он доехал домой, отпрег плуг, убрал лошадь и за четыре версты, бодрый, веселый, пришел ко мне за книгами. Я с гостями сидел на великолепной террасе перед разбитыми клумбами с урнами среди цветовых горок. Вообще среди той роскошной обстановки, за которую всегда стыдно перед людьми рабочего народа, когда вступаешь с ними в человеческие отношения.

Я вышел к нему и первым делом повторил вопрос: не раздумал ли? верно ли будет держать обещание? Опять с той же доброй улыбкой он сказал:

— А то как же, я и матушке сказал. Она рада, благодарит вас. —

За ухом у него я увидал бумажку.

— А куришь?

— Курю, — сказал он, очевидно ожидая, что я буду уговаривать его и это бросить. Но я не стал. Он помолчал и по какой-то странной связи мыслей, связь эта, я думаю, была в том, что, видя во мне сочувствие к своей жизни, он хотел сообщить мне то важное событие, которое ожидало его осенью, он сказал:

— А я вам не сказывал: меня уже сосватали. — И он улыбнулся, вопросительно глядя мне в глаза. — Осенью.

— Вот как! хорошее дело. Где берете?

Он сказал.

— С приданым?

— Нет, какое приданое. Девушка хорошая.

И мне пришло в голову сделать ему тот вопрос, который всегда занимает меня, когда имеешь дело с хорошими молодыми людьми нашего времени.

— А что, — спросил я. — Уж ты прости меня, что я тебя спрашиваю, но, пожалуйста, скажи правду: или не отвечай, или всю правду скажи.

Он уставил на меня спокойный, внимательный взгляд.

— Отчего ж не сказать.

— Имел ты грех с женщиной?

Ни минуты не колеблясь, он просто отвечал:

— Помилуй Бог, не былò этого.

— Вот и хорошо, очень хорошо, — сказал я. — Радуюсь за тебя.

Говорить больше было сейчас нечего.

— Ну так вот я сейчас вынесу тебе книжки и помогай тебе Бог, — И мы простились.

Да, какая чудная для посева земля, какая восприимчивая. И какой ужасный грех бросать в нее семена лжи, насилия, пьянства, разврата. Да, какая чудная земля не переставая парует, дожидаясь семени, и зарастает сорными травами. Мы же, имеющие возможность отдать этому народу хоть что-нибудь из того, чтò мы не переставая берем от него, — чтò мы даем ему? Аэропланы, дреднауты, 30-тиэтажные дома, граммофоны, кинематографы и все те ненужные глупости, которые мы называем наукой и искусством. И главное, — пример пустой, безнравственной, преступной жизни. Да еще хорошо, если бы мы за то, чтò берем от него, давали бы ему только одни ненужные, глупые и дурные примеры. А то вместо уплаты хоть части своего неоплатного долга перед ним мы засеиваем эту алчущую истинного знания землю одними «терниями и волчцами», запутываем этих милых, открытых на все доброе, чистых, как дети, людей коварными умышленными обманами.

Да, «горе миру от соблазнов, ибо надобно придти соблазнам; но горе тому человеку, через которого соблазн приходит».

Мещерское, 21-го июня 1910 года, —

Ясная Поляна, 9-го июля 1910 года.

СТАТЬИ

СМЕРТНАЯ КАЗНЬ И ХРИСТИАНСТВО.

Третьего дня получил следующее письмо от Петербургского студента:

«Многоуважаемый Лев Николаевич! Посылаю вам статью А. Ст—на, напечатанную в «Новом Времени» 18 декабря, и очень прошу Вас сообщить, что Вы думаете о ней, а в особенности о словах Христа: утверждает ли Он: что злословящий отца и мать подлежит смертной казни».

При письме приложена была следующая вырезка из «Нового Времени» от ¹⁸/₃₁ декабря 1908 года:

ЗАМЕТКИ.

Восставать против смертной казни — задача очень легкая, приятная и выигрышная. Я с детства всю жизнь так и думал, что государство может отлично обходиться без смертной казни, что заповедь «не убий» является повелительным руководством для человечества, что смертная казнь противоречит христианскому укладу.

Но пережитая в России революция и страшный рост преступности во Франции при фактической отмене смертной казни заставили многих (в двух государствах с противоположным политическим строем) переоценить и эту ценность. Мне этот вопрос представляется гораздо более сложным и сомнительным, чем он всегда представлялся в своей кажущейся простоте и ясности.

Первое сомнение, которое является, следующее:

Отказываясь казнить преступников, не обрекает ли этим самым государство на казнь случайных жертв разнообразных преступлений? Другими словами: милуя заведомо виновных, государство казнит гораздо большее число заведомо невинных людей.

Но ведь это противоречит нашим религиозным понятиям....

Приходится и тут разобраться. Как примирить суровый Моисеев закон, пестрящий смертными казнями, с общей заповедью: «Не убий». Совершенно очевидно, что эта заповедь касалась частных отношений граждан, оберегая государственную монополию еврейской теократии.