ПСС. Том 36. Произведения, 1904-1906 гг. - [85]

Как-то раз я по дороге разговорился со слепым крестьянином-нищим. Узнав во мне по разговору грамотного, читающего газеты, но не признав зa господина, он остановился и с значительным видом спросил:

— А что, слушок есть?

Я спросил:

— О чем?

— Да об земле об господской.

Я сказал, что ничего не слыхал. Слепой покачал головой и больше ничего не стал спрашивать.

— Ну, что говорят о земле? — спросил я недавно у своего бывшего ученика, богатого, степенного и умного, грамотного крестьянина.

— Точно болтает народ.

— Ну, а ты что думаешь?

— Да, должно, отойдеть, — сказал он.

Из всех совершающихся событий это одно важно и интересно для всего народа. И он верит, не может не верить, что «отойдеть».

Он не может не верить в это, потому что ему ясно, что размножающийся народ, живущий земледелием, не может продолжать существовать, когда ему оставлена только малая часть земли, которой он должен кормить себя и всех паразитов, присосавшихся к нему и распложающихся на нем.

II.

«Что такое человек? — говорит Генри Джордж в одной из своих статей.³⁷ — Прежде всего он есть земное животное, которое не может жить без земли. Всё, что ни производится человеком, берется из земли; весь производительный труд в конечном анализе оказывается состоящим из переработки земли, материалов, взятых из земли, в формы, приспособленные для удовлетворения человеческих нужд или желаний. Да и самое тело to человека берется из земли. Мы — дети земли. Из нее мы взяты, и вновь в нее должны мы возвратиться. Отнимите у человека всё, что принадлежит земле, и что останется у вас, кроме бесплотного духа? Потому тот, кто владеет землей, на которой и от которой должен жить другой человек, является господином этого человека, и человек этот есть его раб. Человек, который владеет землей, на которой я должен жить, может распоряжаться моею жизнью и смертью так же свободно, как если бы ему принадлежало мое тело. Мы толкуем об отмене рабства, но мы не отменили рабства, мы отменили лишь более грубую форму его: личное рабство. Теперь нам предстоит отменить более тонкую и предательскую, более проклятую форму его, то промышленное рабство, которое делает человека фактически рабом, превознося в то же время его свободу».

«Одно из самых несообразных и нелепых явлений, которое не удивляет нас только потому, что мы к нему привыкли, — говорит в другом месте тот же Генри Джордж, — состоит в том, что рабочий класс во всех странах цивилизованного мира есть бедный класс. Если бы какое-либо мыслящее существо, еще не бывшее на земле, каким-нибудь чудом явилось бы на нее и вы бы объяснили ему нашу жизнь, объяснили бы, как создаются трудом дома, пища, одежда и все вообще предметы, нужные нам для жизни, то существо это, конечно, подумало бы, что те люди, которые производят всё это, и суть как раз те самые люди, которые живут в самых лучших домах и имеют всего более того, что создается трудом. На деле же в Лондоне, Париже, Нью-Йорке, везде, даже в средних городах, именно рабочие-то люди и живут в самых бедных домах».

То же самое происходит еще в большей степени в деревнях, прибавил бы я. Люди праздные живут в роскошных домах, просторных, красивых жилищах. Трудящиеся живут в темных, грязных домишках.

«Удивительное явление это стоит того, чтобы над ним призадуматься. Мы невольно презираем бедность. И на самом деле ее следовало бы презирать. Природа вознаграждает лишь труд и только труд. Никакой предмет богатства не может быть произведен без участия труда, и при естественном порядке вещей человек, работающий добросовестно и умело, должен быть богатым, а не работающий — бедным. Мы перевернули этот порядок природы, и у нас рабочие люди бедны, а праздные богаты. Отчего это?

Оттого, что мы принуждаем людей, которые работают, платить другим людям за позволение работать. Вы покупаете сюртук, лошадь, дом; вы платите за произведение труда, за труд, затраченный продавцом или купленный им у других людей. Но за что вы платите человеку, когда вы платите ему за землю? Вы платите ему за то, чего не производил никто из людей, что существовало ранее, чем явился человек, за ценность, которая была создана не каким-либо человеком лично, а обществом, часть которого вы составляете».

От этого и богат тот, кто захватил землю и владеет ею, и беден тот, кто работает на ней или над ее произведениями.

«Мы толкуем о перепроизводстве. Но какое же может быть перепроизводство в то время, когда народ нуждается в самом необходимом? Народу нужны те предметы, которые оказываются произведенными в излишке. Почему же он не приобретает их? Не потому, чтобы он не желал их, а потому, что у него нет средств купить их. Почему же у него нет средств? Потому что он зарабатывает слитком мало. А зарабатывает он слишком мало потому, что отдает часть своей работы тем, кто владеет землей. И потому не диво, что великое множество разных товаров остается непроданным, когда огромной массе людей приходится работать в среднем за один доллар 40 центов в день в Америке», и за 50 копеек в России.

«Почему же этим людям приходится работать за такую низкую плату? Потому что если бы они потребовали высшей платы, то их было бы кем заменить. Всегда стоит наготове множество безработного люда, и именно эта масса безработных и понижает заработную плату до одной только возможности существования. Но почему есть люди, которые не могут найти для себя работы? Разве не странно звучат эти слова, что люди не могут найти для себя работы? Адам не испытывал затруднения в отыскании работы, не испытывал его и Робинзон Крузо; отыскание работы было самым последним делом, о котором они заботились.