ПСС. Том 36. Произведения, 1904-1906 гг. - [186]

Большинство теперешнихъ землевладѣльцевъ не видитъ, не сознаетъ, хотя всякій смутно чувствуетъ, нельзя не чувствовать грѣха того зла, которое онъ дѣлаетъ. Есть такіе, которые чувствуютъ всю несправедливость этого владѣнія землей, но стараются успокоить и успокаиваются тѣмъ, что всѣ такъ, что нельзя иначе при теперешнемъ устройствѣ общества, или тѣмъ, что они приносятъ пользу своимъ культурнымъ хозяйствомъ, или тѣмъ, что даютъ работу народу. Такъ или иначе, всѣ болѣе или менѣе успокаиваются настолько, что продолжаютъ владѣть землей... — Но народъ также, какъ это было въ крѣпостномъ правѣ, не можетъ не чувствовать въ тысячу разъ сильнѣе всю неправду этого неперестающаго, совершающагося грѣха. Точно также какъ при крѣпостномъ правѣ, онъ чувствуетъ то насиліе, которое совершалось надъ нимъ, когда его дѣтей отрывали отъ семьи, продавали, какъ товаръ, били, сѣкли, унижали, развращали его женщинъ. Точно также онъ чувствуетъ это и теперь, когда вынужденъ работать ненужную, вредную, чужую работу только чтобы прокормить семью, когда чувствуетъ себя въ полной власти тѣхъ, большей частью праздныхъ безнравственныхъ людей, которые захватили ту часть земли, которая по вѣчному закону должна принадлежать ему, когда видитъ неизбѣжное развращеніе его сыновей, женъ, дочерей, которыя отъ недостатка земли бѣгутъ въ городскіе вертепы разврата.

Совершающіе грѣхъ могутъ забыть про него, онъ отзовется на нихъ послѣ, но тотъ, надъ кѣмъ совершается грѣхъ, не можетъ не страдать отъ него.

* № 9.

Въ Россіи происходятъ теперь неперестающія волненія. Рабочіе городскіе, слесаря, ткачи, хлебопеки, портные, кучера, типографщики, желѣзнодорожные, приказчики, всѣ люди, получающіе несравненно больше жалованія и лучшее содержаніе, чѣмъ сельскіе рабочіе, дѣлаютъ стачки, требуютъ увеличенія жалованія, уменьшенія часовъ работы, всякаго улучшенія. (Есть такіе желѣзнодорожные служащіе, которые, работая шесть часовъ, требуютъ уменьшенія до пяти часовъ.)

Забастовываютъ ученики школъ, музыканты, живописцы, дѣвицы въ институтахъ, не говоря уже про гимназистовъ и студентовъ. Всѣ они забастовываютъ, т. е. пугаютъ кого то тѣмъ, что если не исполнятъ ихъ требованій, то они перестанутъ пріобрѣтать тѣ знанія и искусства, благодаря которымъ они устраиваются на шеѣ народа такъ, чтобы получать содержаніе въ десять и сто разъ больше, чѣмъ то, что получаетъ самый трудолюбивый крестьянинъ. Главныя же волненія происходятъ среди адвокатовъ, журналистовъ, бойкихъ говоруновъ — дворянъ, профессоровъ, техниковъ, докторовъ, вообще всѣхъ тѣхъ людей, которые или ничего не дѣлаютъ или дѣлаютъ очень мало и получаютъ за это очень малое и часто ненужное и даже вредное дѣло очень большое вознагражденіе, сбираемое съ народа. Всѣ эти люди придумываютъ различныя, самыя многообразныя и совершенно несогласныя между собою средства осчастливленія народа: это и свобода печати, и свобода собраній, и патріаршество, и техническое обученіе, и пенсіи рабочимъ, и, главное, представительство.

Одни утверждаютъ, что для блага народа нуженъ земскій соборъ только какъ совѣщательное учрежденіе, другіе,что нужно двѣ палаты, третьи, что нужна только одна. Одни хотятъ, чтобы выборы были такіе, другіе — иные. Разсужденіямь нѣтъ конца. Одни говоротъ, что нужна республика, другіе — конституціонная монархія, третьи отстаиваютъ самодержавіе навсегда, другіе на нѣкоторое время. Одни говорятъ, что всего можно достигнуть мирнымъ путемъ, другіе утверждаютъ что нельзя пренебрегать и немирными средствами, т. е. убійствами, что, какъ говорилъ Каіаффа, лучше погибнуть одному человѣку, чѣмъ цѣлому народу. И удивительное дѣло, люди, которые большею частью не умѣютъ распорядиться съ своимъ имуществомъ, со своей семьей, съ самими собою, люди очень сомнительной нравственности и ума, твердо, непоколебимо увѣрены въ томъ, что они знаютъ, хотя каждый по своему, несомнѣнно знаютъ, что нужно для блага 140 милліоновъ людей. Всѣ эти люди собираются отдѣльными кружками и совершенно серьезно разсуждаютъ, какъ наилучшимъ образомъ осчастливить тотъ народъ, съ котораго тѣмъ или инымъ путемъ отбирается часто его послѣднее достояніе для ихъ, во всякомъ случаѣ роскошной, въ сравненіи съ трудовой и суровой народной жизнью. Всѣ подраздѣлены на фракціи, секціи, подсекціи, группы и, совершенно какъ у настоящихъ, у нихъ есть свои «центры, правые, лѣвые, и крайніе лѣвые». Все какъ за границей. И говорятъ о томъ же, о чемъ говорятъ за границей.

Говорятъ въ умѣренныхъ кругахъ о конституціи, о всеобщей или невсеобщей подачѣ голосовъ, о министерствахъ, о подоходныхъ налогахъ, объ отдѣленіи церкви отъ государства, [въ] болѣе передовыхъ — о пенсіи рабочимъ, объ обобществленіи орудій труда. Въ самыхъ красныхъ — о томъ, какимъ способомъ какъ можно скорѣе захватить власть, какъ распорядиться съ тѣми, которые удерживаютъ ее.

Разговоры всѣ эти очень мало интересны и содержательны, такъ какъ въ нихъ нѣтъ ни одной мысли, которая не была бы десятки лѣтъ бита и перебита на всѣхъ европейскихъ собраніяхъ, парламентахъ, съѣздахъ. Все это старо и комично въ Россіи гдѣ всѣ эти разсужденія, споры и предположенія не имѣютъ никакой возможности осуществленія и были бы вполнѣ невинны, если бы они не вызывали того всеобщаго, повальнаго раздраженія, озлобленія, озвѣренія, выражающагося, проявляющаяся убійствами и казнями.