ПСС. Том 15. Война и мир. Черновые редакции и варианты. Часть 3 - [111]

так устроил свои денежные дела, что прикупил небольшое именье подле Лысых Гор и вел переговоры о выкупе отцовского Отрадного, что составляло его любимую мечту.

Начав хозяйничать по необходимости, хозяйство скоро сделалось для него любимым и почти исключительным занятием.

Он был хозяин простой, не любил нововведений, в особенности английских, которые входили тогда в моду, смеялся над¹⁸⁷⁷ теоретическими сочинениями о хозяйстве,¹⁸⁷⁸ не любил заводов, дорогих производств, посевов дорогих хлебов и вообще не входил в мелочи хозяйственных распоряжений.

Идеал его в хозяйстве были все поля, свои и мужицкие, засеянные и убранные во-время, весь народ в будни от старого до малого на работе, в праздник в нарядных одеждах в церкви и на хороводах, большие крестьянские семьи, много лошадей и скота, дружная барщина и год за год у себя и у мужиков заходящие одонья хлеба.

Главным предметом хозяйства всегда был и будет, а тогда в особенности был, не азот и кислород, находящиеся в почве и воздухе, не особенный плуг и назем, а¹⁸⁷⁹ то главное орудие, через посредство которого действует¹⁸⁸⁰ и азот, и кислород, и назем, и плуг, то есть¹⁸⁸¹ человек-работник.

И Николай любил этого¹⁸⁸² человека и потому понимал его.

Принимая в управление именье, Николай сразу, без ошибки, по какому-то дару прозрения назначал бурмистра, старосту, выборного, тех самых людей, которые были бы выбраны самими мужиками, если бы они могли выбирать, и начальники его никогда не переменялись.

Прежде чем исследовать химические свойства навоза, прежде чем вдаваться в «дебет и кредет» (как он любил насмешливо говорить), он узнавал количество скота у крестьян и увеличивал это количество всеми возможными средствами.¹⁸⁸³

Ленивых, развратных и слабых крестьян он одинаково преследовал и старался¹⁸⁸⁴ изгонять из общества.¹⁸⁸⁵ При посевах и уборке сенов и хлебов он совершенно одинаково следил за своими и мужицкими полями.

Семьи крестьян он поддерживал в самых больших размерах, не позволяя делиться.¹⁸⁸⁶Он одинаково не позволял себе утруждать или казнить человека, потому что ему этого так хотелось, как и облегчать и награждать человека, потому что в этом состояло его личное желание. Он не умел бы сказать, в чем состояло это мерило того, что должно и не должно, но мерило это в его душе было твердо и непоколебимо.

Он любил народ и его быт, и потому он понял и усвоил себе тот единственный путь и прием хозяйства, который приносил хорошие результаты.¹⁸⁸⁷

* № 349 (наборная рукопись). >1888

<1—13 л. м. [?]

2 — не имел бы семьи [?]

3 — не мог быть иным ж никому не может быть приписан.>

<Князь Андрей ненавидит.>

<Стоящий на высшей возможной степени человеческой власти, как бы в фокусе всех исторических лучей, устремленных на его личность,¹⁸⁸⁹ подлежащий всем тем сильнейшим в мире влияниям власти, лести, обманам, проискам, самообольщению, чувствовавший всякую минуту своей жизни на себе ответственность в жизни многих [?], как, например, Александр I, вознесенный на высшую степень человеческой власти, находящийся в фокусе всех лучей, сосредоточенных на нем, подлежащий каждую минуту своей жизни давлению всей массы людей, к[оторых] он служит представителем, переживающий на вершине событий величайшие перевороты, что это лицо 50 лет тому назад¹⁸⁹⁰ не то, что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не¹⁸⁹¹>

1) ¹⁸⁹²Прошло семь лет, миллионы людей беднели, богатели, поля не паханы, дома сожжены, люди убиты, торговля переменила направление. Никому в голову бы не пришло, если бы не было истории, что это происходит от Наполеона, Александра. А между тем истори[я], описывая нам этот период, отвечая на невольный вопрос, как это было, отчего всё это было, говорит......¹⁸⁹³

* № 350 (наборная рук. Эпилог, ч. 2, гл. I).

Во всех сочинениях новейших историков от Гибона до Бокля, несмотря на их мнимое отрицание верований древних,¹⁸⁹⁴ лежат в основе¹⁸⁹⁵ эти два неизбежные положения.

* № 351 (наборная рукопись. Эпилог, ч. 2, гл. II). >1896

<Если вы прочтете одну историю Тьера, вам не представятся эти противуречия, всё представляется совершившимся по воле добродетельного, гениального Наполеона для блага народов. Если же когда воля Наполеона отступает от блага народов, то история укажет вам, в чем ошибался великий человек и как, по мнению Тьера, надо было поступить в таком-то случае. Всё покажется ясным, но¹⁸⁹⁷ если вы прочтете другую историю Lanfrey, всё представится вам в совершенно противуположном смысле. Окажется, что Наполеон был не добродетельный гений, а хитрый и мелочный разбойник. Окажется, что половины того, что по мнению Тьера совершил Наполеон, он вовсе не совершал, а совершал совсем другое. Мало того, окажется, что то, [что] по мнению Lanfrey Наполеон должен был совершить для блага народа, совсем другое, чем то, что Тьер считал нужным для блага народа. Ежели вы притом прочтете еще английские, русские, немецкие истории этого времени, то вам представится неразрешимая путаница как в понимании причин фактов, самих фактов, так и их последствий. Если же вы прочтете общие истории, как историю Шлоссера, Гервинуса, то путаница эта только еще более увеличится. Ибо из чтения этих историков вы увидите, что причина исторических событий лежит не только в деятельности тех нескольких лиц, имевших прямое отношение к событию, в понимании которых происходит такое разногласие в частной истории, но что причины исторических событий лежат в большом количестве лиц, живших и прежде события. В число этих участников истории включаются и писатели, и ораторы, и дамы, и все эти лица и их деяния осуждаются и оправдываются историками, смотря по тому, в чем они видят их связь с событием и в чем они видят благо человечества.>