ПСС. Том 13. Война и мир. Черновые редакции и варианты - [342]
* № 149 (рук. № 89. T. II, ч. 5, гл. XX).
Анатоль, получив записку Наташи и решившись увезти ее,[3778] был у Долохова. Долохов все приготовил для похищения и для тайного, ложного брака. Долохов с своим уменьем всё устроил и заботливо приготавливал Анатоля к отъезду. Анатоль, взволнованный и[3779] нетерпеливый, ходил по комнате с запиской в руках и с удивлением увидел Pierr'a.
Pierre подал ему его письмо к Ростовой.[3780] Pierre чувствовал себя виноватым и робея сказал:
— Что ты хочешь этим сделать? Ты понимаешь?
— Что такое? Как? — спросил Анатоль.
— Что ты хочешь? Хочешь ты жениться на ней, или?.. — спрашивал Pierre, но в голосе его не было решительности. Глядя на счастливое, веселое лицо Анатоля, вдруг сделавшееся огорченным, он чувствовал, что не имел никакого права вмешиваться в это дело, что Анатоль был прав, что всё так коротко и так глупо.
Но Анатоль был смущен еще более Pierr'a.
— Я не знаю. Ma parole d'honneur,[3781] я не знаю. Je suis fou amoureux d'elle,[3782] я на всё готов. Но стало быть открыто.
— Да... — В это время вошел Долохов с своим светлым взглядом и своей твердой походкой.— Ну, вот пиши[3783] дьякону, чтобы он был готов, — сказал он Анатолю. — Безухий, ты как?
— Всё открыто, — сказал Анатоль, — вот мое письмо. Чорт возьми...
Долохов нахмурился.
— Ну, всё к чорту. Я говорил, вчера надо было.[3784]
— Чорт возьми. Я не знаю. Жизнь бы отдал за то, чтобы удалось.
— Поезжай в Петербург завтра, вот и всё, — сказал Долохов.
— Неужели всё кончено. Безухий, ты знаешь, какая она прелесть.
— Женись, — сказал Pierre, боясь, что Анатоль примет его предложение, но Долохов ответил за него смехом. — Едем к цыганам, вот и всё.
— Эх! — промычал Анатоль, — скверно.[3785]
— Об одном я тебя прошу, — сказал Pierre. — Это то, чтобы ты уехал.
— Еще бы, завтра уеду. Ах, проклятье.
Pierre простился, вышел от них и поехал к Ростовым.
«Нет, он не виноват», думал Pierre. «Но бедный Андрей и ничтожная, гадкая девушка».
* № 150 (рук. № 89. T. II, ч. 5, гл. XX).
<Получив письмо Наташи, Анатоль поехал к сестре.
— Hélène, mon ange! Je suis le plus heureux des mortels,[3786] — сказал он ей. —Ты знаешь. Я увезу ее. Ma parole d'honneur.[3787] Я увезу ее.
— Пожалуйста, мне ничего не рассказывай о своих проказах, меня не мешай.
— Душа моя! Мне деньги нужны, ради бога. Я душу черту заложу.
— На что же тебе деньги?
— Да ведь ты не велишь говорить тебе...
— Разумеется.
— Ma chère! Elle m'aime.[3788] Я еду к Долохову, он мне обещал всё устроить, попа, тройки и ночью в шубку в сани и... Нет, ты дашь денег?
— Я тебе дам денег, но только не на твои глупости. Et très amoureuse?[3789] — спросила, кротко улыбаясь, Hélène.
— Ну, давай, ради бога. Я тебе отдам. Мне хоть три тысячи теперь. — Hélène дала денег, от нее Анатоль поехал к Долохову, который взялся устроить всё похищение.
— Так всё сделаю, что ни одна бестия не пронюхает, две тройки, поп у меня есть... Ступай домой и собирайся, в одиннадцать часов я у тебя.
Pierre застал Анатоля одного, спящего на диване, после клубного обеда.>
* № 151 (рук. № 89. T. II, ч. 5, гл. XX).
<Раза два видев Наташу с Анатолем, он удивлялся, какое удовольствие могла с ним находить Наташа, но он так верил в нее, что не смел сомневаться, говорил себе: верно, я не понимаю, а так надо. Он ничего не воображал до объяснения Сони. Когда Соня стала рассказывать, он выставил глаза и сначала улыбался. Всё, касавшееся Наташи, должно было быть приятно и весело. Но улыбка мало помалу перешла в плаксивую гримасу, и когда на вопрос его, чего же она боится? Соня со слезами закричала: — Как же вы не понимаете, граф, они целуются — она погубит себя, она этого хочет... [сказав][3790] это, посмотрела на Pierr'a и, не веря своим глазам, увидала, что он плачет. Он извинился перед Соней за свою слабость и уехал домой, тотчас же отыскал [Анатоля] и тут между зятем и шурином произошла такая же сцена, как и тогда между тестем и зятем. Pierre в первый раз после семи лет пришел в свое наследственное от отца львиное бешенство, но на этот раз он не удержался.
Когда он объявил Анатолю, чтоб тот уезжал сейчас же и чтобы он знал, что после его поступка с Наташей он не смел показываться ему на глаза, Анатоль сказал:
— Que diable sur quel ton le prenez vous, parce qu'on embrasse une jolie fille?[3791]
Pierre, сжав кулаки, подошел к его лицу.
— Ты хочешь жениться на ней?
— Да, ежели бы у ней было состояние...
Но не успел Анатоль договорить этого, как Pierre с поднятыми кулаками бросился на него и стал бить его по голове и спине до тех пор, пока Анатоль, и не думая защищаться, не выбежал из комнаты. Анатоль уехал, тем более, что Pierre послал ему десять тысяч и объявил, что до тех пор, пока он не покажется в Москве, он будет получать прежнюю пенсию.
Но этого подвига было мало.
Pierre, который спорил с князем Андреем о том, что нельзя простить никогда падшую женщину, и не ставил себе вопроса, прощает он или не прощает Наташу. Она была всё та же для него. Только новый, грустный, матовый круг этой ореолы прибавился, это было сожаление.>
