ПСС. Том 13. Война и мир. Черновые редакции и варианты - [202]
— Правда, ваше благородие, назавтра стражению быть?
— Правда, правда. Сам государь командовать будет. А что, хочется? — радостно сказал Ростов, но известие его не произвело большой радости. Ростов, отъехав несколько шагов, остановился послушать, что они будут говорить.
— Что ж, али у него генералов не хватило? — сказал солдат.
— В охотку, известно.
Солдаты помолчали.[2487]
— Так то, братец ты мой, как мы при Суворове по горам ходили, — начал говорить старый[2488] хриплый голос, — так мы, веришь ли, братец ты мой, подошли к пропасти, а внизу кишмя кишить этот самый француз, так мы ружья похватали, на жопу сядешь, так и съедешь по снегу прямо до него, и ну лущить. То то побили его тогда. Всё тот же Бонапарт был.
— Тот еще злей был, говорят, — сказал[2489] другой голос. — Дивлюсь, куды его денут, как поймают.
— Али в Россеи места мало? — заметил другой.
— Ишь ты, и повозки запрягают, должно скоро выступать.[2490]
Солдат, сидевший на стуле, встал и швырнул его в пылавший костер. — И то пущай никому не достается. Дай поручик выйдет, и его балаган весь разберу.
Ростов тронул лошадь и поехал дальше. Когда Ростов проехал версты две между сплошной массой, где собирающихся, где уже двигающихся войск, в середине пехотного полка, в которую он заехал, немецкий офицер колонновожатый,[2491] подъехав к нему, учтиво спросил, не знает ли он по немецки, и, получив утвердительный ответ, попросил его быть переводчиком перед батальонным командиром,[2492] к которому он имел дело. Батальонный командир засмеялся, когда Ростов с австрийцом подъехал к нему, и тотчас же, не слушая Ростова, обращаясь к австрийцу, стал, что есть силы кричать ему слова, которые очевидно ему очень нравились и которые он повторял уже много раз: «нихт хверштейн, немец, нихт ферштейн колбасного языка, немец». Ростов перевел ему слова австрийского офицера, но батальонный командир, смеясь, повторил еще несколько раз немцу свою любимую фразу и под конец сказал Ростову, что приказание, передаваемое австрийским колонновожатым, ему давно известно и уже исполнено. Батальонный командир тоже спросил о новостях, и Ростов рассказал слышанное им известие о личном командовании государя.
— Вот как, — сказал батальонный командир. — А неправда ли свиньи? — сказал он Ростову, — право свиньи. Так что ли? Г-н гусарский офицер, настоящие свиньи.
«И как они все не перепутают столько их», думал Ростов. Ростов поехал далее.[2493]
Вместо того, чтобы ехать по рядам войск, уже подъезжая к авангарду, он выехал вперед[2494] и поехал по цепи. Это было ближе. Проскакав с версту, он дал отдохнуть лошади и думал опять о своем любимом предмете мысли, о государе, и о возможности ближе узнать его.
«Вдруг еду в темноте и он тут скажет: — Поезжай узнай, что там! — Повсюду поеду. Поеду, узнаю, привезу сведения. Он скажет...»
— Кто идет, говори, не то убью, — послышался ему вдруг крик часового. Ростов дрогнул и испугался.
— Георгий, Ольмюц, дышла, — отвечал он машинально[2495] лозунг нынешнего дня. «Экие скучные и подумать, как они не перепутаются».[2496] Он оглянулся вокруг себя и вперил глаза в ту левую сторону, где был неприятель и куда он хотел итти, но ничего нельзя было видеть.[2497]
Месяц зашел за тучи.
— «Где я? Уже не заехал ли я за цепь?[2498] убьют ни за грош. А не нынче убьют, завтра убьют. Ох скверно.
Однако спать хочется, ужасно хочется». Он с усилием открыл глаза.
Месяц вышел из за туч.
[Далее со слов: В левой стороне виднелся пологой, освещенный скат... кончая: протяжные крики тысяч голосов, как ему показалось в первую минуту, в десяти шагах от него со стороны неприятеля. — близко к печатному тексту. T. I, ч. 3, гл. XIII.]
— Должно, он куражится, — проговорили солдаты, указывая влево. Далеко, гораздо дальше, чем показалось Ростову[2499] в первую минуту, он увидал на том самом месте, где ему казалось прежде что то белое, он увидал распространяющиеся огни всё по одной линии и услыхал протяжные далекие крики, вероятно, несколько тысяч голосов французов.
— Ты думаешь, что это такое? — проговорил Ростов, стараясь успокоиться и оборачиваясь к гусару.
— Да так, радуются, ваше благородие.
Огни и крики продолжались около четверти часа.
«Что такое это может быть?», — подумал Ростов, — «нападают они, пугают, или уверены, что победили уже кого нибудь? Странно! Ну да бог с ними. Да что бишь государь мне говорил? Да, да, на ташку наступить».
— Ваше благородие, вот генерал, — сказал гусар. Ростов очнулся и увидал перед собой Багратиона. Багратион с князем Долгоруким с адъютантами, которые тоже выехали посмотреть на странное явление огней и криков неприятельской армии, и Ростов[2500] встретил их на аванпостах и передал бумагу начальнику.[2501]
— Поверьте, князь, — говорил Долгоруков, — что это больше ничего, как хитрость. Он отступил и в арьергарде велел зажечь огни и шуметь, чтобы обмануть нас.
«И что им за дело», думал Ростов, падая от сна, «все равно».
— Что ж это может быть? — сказал князь Багратион, — да вот мы сейчас узнаем. — И князь Багратион распорядился послать казачью сотню в объезд гораздо правее горевших огней.
