ПСС. Том 06. Казаки - [84]

«Гей баба! не ругайся; еще чихиря принеси, чихирь важный!» крикнулъ онъ громкимъ голосомъ и выпилъ последнее вино, что оставалось въ чепуркѣ.

28) «А объ детяхъ тужить тебѣ и Богъ не велѣлъ; сынъ твой казакъ молодецъ, въ знаменщики выбранъ, а дочь замужъ отдай за Терешку. Что онъ бѣденъ, на то не смотри: онъ за то молодецъ, онъ добычу найдетъ, а умру, такъ ему домъ отдамъ. Стало, тоже онъ будетъ богатъ. Коли крестъ онъ въ походѣ получитъ, да чеченскихъ коней приведетъ, такъ отдашь. По рукамъ что-ли?» закричалъ Гирчикъ, запьянѣвъ отъ вина.

29) Но строгой хозяинъ ничего не отвѣтилъ, только нахмурился больше. А баба пришла убирать со стола и стала бранить старика. «Вишь, надулся ужъ, пьянъ, а все проситъ вина; что бъ те чорная немочь!» — Въ молодые года его старуха любила, такъ затѣмъ и ругала теперь.

30) Дядя Гырчикъ на нее глазомъ мигнулъ, засмѣялся тихонько и закинувъ ружье за плеча, помолившись иконамъ, сказалъ: «Спаси васъ, Христосъ!» и на улицу выйдя свиснулъ собакъ и запѣлъ громко пѣсню.

31) Дѣвки стояли между тѣмъ у угла и смѣялись съ ребятами и съ станичнаго сыномъ, который въ обшитой серебромъ черкеске передъ ними шутилъ и разсказывалъ сказки; только Марьянка на него не смотрѣла и не смѣялась.

32) «Дядя Гырчикъ, кафтанъ заложилъ, кафтанъ заложилъ, кафтанъ заложилъ, кувшинъ облизалъ, сучку поцѣловалъ!» закричали дѣвки и парни, когда старый охотникъ прошелъ мимо нихъ. Они такъ дразнили его. Но онъ самъ засмеялся и сказалъ: «Мой грѣхъ, девки, мой грѣхъ!» и подошелъ къ нимъ. «Что, безъ казаковъ скучаете, дѣвки? теперь меня полюбите».

33) Но станичнаго сынъ не любилъ старика и теперь на него огорчился за то, что онъ его и казакомъ не считаетъ. Онъ сорвалъ репейникъ, поднялъ прѣлаго камыша и потихоньку сзади засунулъ старику за шапку.

«Смотрите, дѣвки, у дяди Гирчика на головѣ лѣсъ растетъ, ровно у олѣня». Онъ сказалъ и всѣ засмѣялись, а станичнаго сынъ еще ему совалъ репьи за черкеску.

34) Только Марьяна подошла сзади къ станичнаго сыну. «Брось, собачій сынъ!» сказала она парню: «что надъ старикомъ смѣешься? самъ доживи». Но станичнаго сынъ продолжалъ свое дѣло. Марьянка взяла его за грудь и сильными руками толкнула такъ крѣпко, что парень упалъ на земь и запачкалъ черкеску; тогда дѣвки пуще прежняго всѣ засмѣялись.

35) «Вотъ моя умница Марьянушка; и красавица жъ ты», сказалъ Гирчикъ. «Кабы я былъ Терешка, я бъ тебя еще не такъ любилъ, дѣвка, я бъ изъ похода къ тебе, какъ соколъ, прилетѣлъ. Эхъ, дѣвки! нынче все не народъ — дрянь», и старикъ покачалъ головой на станичнаго сына.

36) «Возьми меня замужъ», сказала одна дѣвка. — «А какъ ты изъ похода къ своей душенькѣ бѣгалъ?» сказала другая. — «Разскажи, дядя, какъ отъ тебя жена убѣжала?» сказалъ станичнаго сынъ, отряхая черкеску.

37) «Какъ я свою душеньку любилъ», продолжалъ старикъ, не отвѣчая станичнаго сыну: «такъ васъ никто не полюбитъ. Мы были орлы-казаки, а это что..... Соскучусь бывало въ походѣ по ней. Какъ лягутъ всѣ спать, осѣдлаю коня, выведу за цѣпь какъ будто поить и полетѣлъ молодецъ.

38) «Ужъ теперь и коней такихъ нѣту. Левъ былъ и тавро было льва, на спинѣ спать ложись, а сидишь на немъ, только волю давай; онъ все слышитъ, дорожки и стежки всѣ знаетъ, только слушай его, — онъ умнѣй человѣка.

39) «Мимо ауловъ татарскихъ кругомъ обойдетъ, фыркнетъ, коли что на дорогѣ почуетъ недоброе, только ушами поводитъ, а ты замѣчай. Къ Тереку привезетъ и станетъ, какъ пень въ землю упрется. Это значитъ: слѣзай. Отпустишь подпруги, платье долой, шашку, ружье на подушку, и въ воду.

40) «Такъ вѣдь съ берега бросится самъ, только брызги летятъ; знай за гривку держись, а ужъ онъ перебьетъ поперекь, шею выгнетъ да уши приложитъ, только фыркаетъ все, равно человѣкъ. Какъ разъ подъ станицу тебя приведетъ. Освиснешь ребятъ на кордонѣ, чтобы свои въ тебя не стрѣляли, одѣнешься, да къ душенькѣ прямо къ окошку.

41) «Постучишь: мамочка, душенька! — здѣсь! Такъ умнѣй коня, тотчасъ узнаетъ, вскочитъ босикомъ да и въ клеть. <«Что то Жучка нашъ лаетъ, пойти посмотрѣть».> Чихирю, каймаку въ темнотѣ ощупаетъ, притащитъ. Пьешь, пьешь, цѣлуешь, милуешь, умирать не хочется.

42) И темно, ничего не видать, только слышишь, что тутъ; соскучишься — огонь вздуешь. Вотъ она, голубушка, тутъ сидитъ, ноги подъ себя поджала. Вотъ она Машинька, братецъ ты мой! и опять цѣловать!» и старикъ, представляя, какъ онъ цѣловалъ свою душеньку, блестя глазами, сталъ обнимать Марьянку.

43) «Ну тебя, старый», смѣясь и толкая его прочь отъ себя, сказала Марьяна. И думала: «такъ то Терешка, можетъ, изъ похода придетъ ко мнѣ, подъ окно постучится». И какъ старуха давно ужъ сердито кричала ей, чтобы она шла вечерять, она отошла отъ дѣвокъ и, перешагнувъ черезъ порогъ, прошла въ свою хату.

1) Повечѣряли вмѣстѣ. Строгой старикъ все молчалъ, насупивши бѣлыя брови, а вставая сказалъ, что онъ утромъ на Терекъ пойдетъ посидѣть на запрудѣ, a бабѣ и дѣвкѣ велѣлъ въ садъ идти, виноградъ закрывать отъ морозу. Онъ пошелъ съ хозяйкою спать въ теплую хату, a дѣвка одна въ сѣнцахъ себѣ постелила и вздохнувши легла.

2) Но она не могла заснуть и долго лежала, смотрѣла на ставни, въ щели которыхъ пробивался слабый свѣтъ звѣздной ночи. Ее смущали безпокойныя мысли и она все открывала глаза и вглядывалась въ мракъ двери и задерживала дыханіе, чтобъ прислушиваться; но никто не постучался у окна и послѣ полночи она встала тихоньку и молитву прочла. Здоровый сонъ сомкнулъ усталыя вѣки и до зари она крѣпко уснула.