Психотерапия как путь формирования и трансформации реальности - [15]

Эта динамика мне напомнила размышления видного эволюциониста XX столетия Анри Бергсона. В работах «Два источника морали и религии» и «Творческая эволюция» он рассуждает об отличиях мира насекомых от общества людей и утверждает, что появление этих радикальных различий было обусловлено разветвлением процесса эволюции. Эволюция насекомых разворачивалась в направлении развития инстинкта, тогда как эволюция человека двинулась по линии развития ума. А. Бергсон пишет в связи с этим: «…нужно брать оба законченных типа ассоциации, представленных обществом насекомых и человеческим обществом, из которых первое неизменно, последнее изменчиво; одно наделено инстинктом, другое – умом; первое сравнимо с организмом, элементы которого существуют только для целого, последнее же предоставляет столько свободы действий индивидам, что неизвестно, оно создано для них или они созданы для него. Из двух условий, выдвинутых Контом: “порядок” и “прогресс”, – насекомое пожелало лишь порядка, тогда как к прогрессу, иногда лишенному порядка и всегда вызываемому индивидуальными инициативами, стремится по крайней мере часть человечества» [А. Бергсон, 1993, с. 124, 125]. Далее автор продолжает и обозначает оборотную сторону этого положения вещей, а именно – угрозу стабильности для человечества: «Если ум теперь угрожает разорвать в некоторых пунктах социальную сплоченность и если общество должно сохраниться, то необходимо, чтобы в этих пунктах существовал противовес уму. Если этим противовесом не может быть сам инстинкт, поскольку его место как раз занято умом, то необходимо, чтобы потенциально возможный инстинкт, если угодно, остаток инстинкта, сохраняющийся вокруг ума, производил тот же результат» [А. Бергсон, 1993, с. 126, 127]. Таким средством, по мнению А. Бергсона выступает религия, основная задача которой – создание мифа. Он утверждает, что «религия, таким образом, есть защитная реакция природы против разлагающей силы ума» [А. Бергсон, 1993, с. 129]. Подытоживая роль мифов и религии для человеческой цивилизации, гениальный эволюционист пишет: «Все религиозные представления, исходящие в данном случае прямо от жизненного порыва, можно поэтому определить одинаковым образом: это защитные реакции природы против созданного умом представления о гнетущей полосе непредвиденного между осуществленным начинанием и желаемым результатом» [А. Бергсон, 1993, с. 149].

По аналогии с этими размышлениями биологического свойства я бы отметил, что современная нам культура, развивающаяся по линии хаоса и увеличения энтропии, достигла некоторого состояния, в котором ощущается очевидная угроза. А именно – угроза утраты стабильности социальных и психических процессов, что означает опасность для существования каждого отдельного человека и человеческого общества в целом. Вот тут-то и появилась необходимость в мифотворчестве. Более конкретно – возникла необходимость в мифе о стабильности психического. Формирование иллюзии константности психологических процессов, свойств, состояний, паттернов и прочего способствует снижению тревоги людей относительно экспансивного роста количества феноменов в современной культуре, которые принципиально непредсказуемы и не поддаются никакого рода контролю. Разумеется, психология вносит вклад лишь со своей стороны в этот глобальный процесс противодействию росту энтропии и хаосу. С другой стороны, иные социальные сферы современной культуры и отрасли науки также вносят свой вклад в единый процесс стабилизации. В рамки настоящей статьи не входит культурологический анализ современной социальной ситуации в человеческом обществе. Поэтому ограничусь лишь констатацией положения вещей в психологии и психотерапии.

До сих пор мы говорили лишь о психологии. Но сказанное в полной мере относится и к психотерапии, корни которой находятся именно в психологии. Любая психотерапевтическая школа в своем основании имеет ту или иную психологическую теорию. За последние сто лет изменилось положение и в психотерапии. В частности, радикально трансформировалась клиническая ситуация. Раньше, по всей видимости, не было необходимости в стабильности. Миф о стабильности понадобился именно сегодня. По всей видимости, это связано с теми психологическими задачами, которые приходилось ранее и приходится сейчас решать человеку. Например, задачи, которые приходилось выполнять человеку на заре появления психотерапии в начале прошлого столетия и которые стоят перед ним сегодня, мягко говоря, значительно разнятся.

Если во времена З. Фрейда человеку предписывалось обществом контролировать лишь себя, в частности свои желания, то сейчас перед ним нарциссическая напряженность современной культурной ситуации ставит более глобальные задачи. Сегодня человек вынужден контролировать не только, а возможно, и не столько свои желания, сколько окружающий его мир. Проблема контроля разрослась до чудовищных размеров. Теперь базовая безопасность индивида кроется не внутри его психики, а распространяется на все поле его взаимодействия с окружающим миром. В свою очередь, мир раковой опухолью вторгается в жизненное пространство человека, от чего последний отчаянно защищается. Еще несколько столетий назад образованный человек мог знать все, когда-либо написанное другими. До введения в книжно-издательский обиход национальных языков культурный свободный человек мог на протяжении жизни прочитать все написанные и изданные на греческом и латыни книги (это примерно 7—10 тыс. томов). Последние же столетия объем информации разросся до неимоверных размеров. Но последний век «переплюнул» эту динамику, затмив своим информационным потоком предыдущую тенденцию цивилизации. Сегодня мы не только не приближаемся к возможности знать все, а с потрясающим ускорением отдаляемся от нее. Все это напоминает динамику Вселенной, которая расширяется в разные стороны с ускорением