Психотерапия как духовная практика - [6]

Помню, мы смотрели видеопленку с записью работы Фрица Перлза, основателя гештальт-терапии, а затем запись Дика Прайса (Dick Price), гештальт-терапевта и прежнего совладельца Эсалена. Оба считали себя гештальт-терапевтами и использовали схожие приемы. И несмотря на это, способы применения гештальт-терапии на этих сессиях абсолютно не совпадали. Перлз предпочитал конфронтацию и директивный стиль, в то время как Прайс, интересующийся випассана-медитацией, при взаимодействии с клиентом был более пассивным, открытым и мягким.

Это произвело на меня сильное впечатление; и возник закономерный вопрос: если методы работы этих терапевтов с людьми так различны, почему они оба используют гештальт-терапию? Если их теория и приемы были схожи, но отношения столь разнились, почему оба они принадлежат к одной школе? Дело здесь просто в различии персональных стилей или же мы видим нечто существенно отличное в их подходах к жизни и терапии? Я хотела сделать акцент преимущественно на том, как мы используем терапию и как глубочайшие верования, приверженности и чувства открываются в этой живой практике.

Вообразите себе двух людей, работающих молотком. Один из них прилагает массу усилий, забивая гвоздь, в то время как другой спокоен и осторожен. Инструмент тот же, но способы его применения сильно различаются и отражают некие представления человека о работе молотком и о намеченной цели. Хотя оба решают одну и ту же задачу — забить гвоздь в стену, совершенно различны и дух и обстановка. Понимание этого — первый шаг в отделении приемов от стоящих за ними отношений.

В самом деле, приемы никогда не смогут точно описать, что же мы делаем. Они — пустые сосуды, которые могут быть использованы как угодно. Студенты, особенно в середине обучения, иногда очень напоминают какие-то бездушные машины по использованию этих приемов. Это все равно что вырвать из земли цветок, не имея представления ни о его корнях, ни о происхождении.

Психотерапевты

Теория метанавыков предлагает взглянуть на работу психотерапевтов по-иному. Я могу, например, предпочесть одного практикующего терапевта данной школы другому — не потому что их приемы различны, а потому что отношения, пронизывающие эти приемы, отвечают моим представлениям о природе и жизни в целом. Либо не отвечают. Некоторые приписывают это стилю терапевта, но я считаю, что это не совсем так. Слишком мало внимания мы уделяем действительным, сиюминутным состояниям терапевта и тому, что он говорит о терапевтической практике и поле психотерапии в целом.

Посмотрим на другую ситуацию. Многие люди, впервые сталкивающиеся с процессуально-ориентированной психологией (процессуальной работой), говорят: ”О, я делаю то же самое”. Однако они обучались в совершенно различных школах психотерапии за тысячи миль отсюда. После беседы с ними я понимаю: они, не вдаваясь в тонкости процессуальной работы, обратили внимание прежде всего на отношение процессуально-ориентированного терапевта к клиенту — более, чем на специфические техники и умения. Поэтому любой человек с подобными убеждениями и отношением к людям может чувствовать, что “делает то же самое” или иметь прямую чувственную связь с тем, что происходит, даже если его или ее умения совершенно другие.

Один телесный терапевт, для которого главное — открытость природе и уникальному процессу клиента, может ощущать себя близким союзником специалиста по процессуальной работе, даже если его техники совершенно иные. Другой же специалист по работе с телом, принадлежащий к той же школе и использующий те же приемы, может придерживаться совершенно другого подхода. Он чувствует, что тело клиента нуждается в изменении и преобразовании, потому что оно несет старые или негативные паттерны. Его отношение к клиенту отражает его убеждения, верования, ценности. Он наверняка не ощущает союза со специалистом по процессуальной работе или даже с собственными коллегами. Оба подхода важны, но разве они принадлежат к одной школе мышления или у них общие основополагающие убеждения?

«Почва» психотерапии

Рассматривая эти базисные убеждения и чувства терапевта, мы сталкиваемся с основой основ психотерапии — источником, почвой, на которой она произрастает; сосудом, вмещающим и продуцирующим все остальные умения.

Конечно, существует много разных видов почв. Например, очень твердая и тяжелая почва, или скалистая, или сырая и болотистая. Некоторые земли мягкие, в то время как другие сухие. Конечно, невозможно строго отделить один тип почвы от другого; они плавно переходят друг в друга, подобно тому, как одна занимаемая терапевтом позиция перетекает в другие и многие школы психотерапии перекрывают одна другую.

На этой почве — наших основополагающих убеждениях и отношениях — произрастают различные растения (приемы). Можно вырвать цветок (прием) из этой земли и пересадить в другой горшок. Однако первооснова или чувства могут быть при этом утеряны.

Например, убеждение процессуально-ориентированной психологии в том, что “природа являет свою мудрость, когда мы осознанно раскрываем ее содержание”, порождает прием, названный "усилением” (подробнее о нем — в главе 6). Это метод усиливать наши переживания таким образом, чтобы они смогли развиться и раскрыться. Можно пройти мимо, выдернуть это растение “усиления” из почвы и применить без учета его первоначального смысла, но это будет совершенно другой подход. Это и есть та самая первооснова, которая пронизывает наши техники и приемы и, в конечном итоге, озаряет людей, с которыми мы взаимодействуем.