Психотерапия - [53]

Он увидел между ветвями дерева большой камень из обсидиана. Когда он подошёл к нему, камень спрыгнул с дерева и начал преследовать его. Он чувствовал, что это было очень опасно. Когда он убегал, он натолкнулся на нескольких рабочих, которые копали четырёхугольную яму в земле. Они знаками показали ему, что ему следует спуститься в эту яму и стать прямо в её центре. Когда он сделал это, преследующий его обсидиановый камень стал уменьшаться и наконец расположился у него на ладони как банальный маленький голыш.

Когда я услышала этот сон, я воскликнула: «Какое отношение Вы имеете к богу Тескатлипоке?» Затем он наконец признался, в чём дело. Он сказал мне, что на три четверти он — ацтек. Он не упомянул этого в своём анамнезе, потому в Мексике, кажется, всё ещё довольно сильны расовые предрассудки. Внезапно я поняла его. Глубоко внутри, не зная этого, он жил в духовной традиции ацтеков, но сам себе не признавался в этом. С этим сном началась его индивидуация и его интеллектуальное творчество. Тескатлипока, высшее ацтекское божество, стал его внутренним проводником в активном воображении.

Но чтобы произошло с этим анализом, если бы я не знала, что обсидиан — символ бога Тескатлипоки? Естественно, что даже опытный аналитик не может быть знаком со всеми мифологическими мотивами, число которых измеряется сотнями тысяч. Поэтому важно научить будущих аналитиков так, чтобы они не интерпретировали сны навскидку, но постоянно брали на себя труд искать разные вещи в специальной литературе о символах, и они должны быть обучены так, чтобы знали, где именно искать. В конце концов у докторов тоже есть справочники, в которых они могут уточнить делали о медикаментах и симптомах. В юнгианском анализе знание мифологии значительно более важно, чем в других школах. Другие школы обычно базируют свой подход на принятой теории снов, которая предлагает определённые интерпретации прямо с самого начала. Согласно юнгианскому подходу общее правило состоит в том, что каждый сон выражает нечто всё ещё неизвестное, нечто новое для пациента. До тех пор, пока мы имеем дело с образами сна из личного бессознательного, скрупулёзной записи ассоциаций сновидца часто будет достаточно. Но что касается архетипических образов, то люди часто очень мало могут сказать о них при помощи ассоциаций. Что в этом случае нужно, так это отыскать сопоставимый мифологический материал.

Тогда как это проблема по большей части касается интеллектуальной подготовки и знаний будущего аналитика, мы также не должны забывать о чувстве, другими словами, о сердце. Каким бы интеллектуалом ни был бессердечный аналитик, я ни разу не видела никого, относящегося к этому типу, кто бы исцелил хоть кого-нибудь! А «сердце» не может быть наработано. Те, у кого его нет, с моей точки зрения очень мало подходят для этой профессии. Однако есть люди, у которых на самом деле есть сердце и способность к состраданию, но они не смеют этого выразить. Таким людям можно помочь в процессе учебного анализа стать хорошими аналитиками.

На самом деле, в идеальной ситуации аналитик должен развивать все четыре функции сознания. Ему нужна функция ощущения, так как он должен быть реалистом и быть способным увидеть благодаря ей все внутренние и внешние факторы. Никогда не должно случиться такого (хотя я была свидетелем этому), что аналитик не знает ничего о финансовой ситуации пациента или упускает из виду тот факт, что пациент недоедает. Конечно, интуиция также неотъемлема, потому что без неё невозможно ухватить относящуюся к будущему и прогностичную функцию сновидений, а также угадать все те вещи, которые анализанд не сказал и которые обычно обладают особым значением.

Разумеется, на практике едва ли возможно всем аналитикам быть настолько хорошо сбалансированными и цельными, чтобы интегрировать все четыре их сознательные функции. Нужно постоянно удостоверяться в том, что будущему аналитику известно, какие функции у него неразвиты, так чтобы он знал свои слабости и был внимателен по отношению к ним и, в случае неуверенности, когда есть основания для подозрений о том, что что-то в анализе идёт неправильно, обратился к коллеге для консультации.

Проблемы знания и развития сознательных функций связаны с состоянием нормы будущего врача, с его адаптацией к внешнему миру и обществу. Но слово призвание относится к чему-то более глубокому и более значимому — связи с Богом или богами, другими словами, силами, которые проявляются внутри психики. Если мы посмотрим на это с исторической точки зрения, мы увидим, что в Средние века как людей, обладающих призванием быть целителем для психики или души (хотя они и должны были быть относительно нормальным), рассматривали не особенно «нормальных» людей, но скорее священников; люди даже искали помощи у могил мучеников или святых, думая, что сверхъестественное влияние их личностей может исцелить психологические нарушения. Если мы обратимся к более давней истории, то на первый план выйдет специфически христианское разделение между религией и медициной. Затем, ещё дальше вглубь истории, мы придём к фигуре врача-священника, который работал, например, в местах, посвящённых Асклепию (Кос, Эпидаурус и т.д.).