Психотерапия - [13]

Для аналитика также особенно трудно подвести к influxusdivinus теологов и клириков. Иногда они просто не «призваны» к своей профессии, и тогда аналитик уводит их обратно в мир. Однако гораздо более часто, хотя они и в самом деле изначально выбрали свою профессию из-за некой разновидности констелляции судьбы, они потеряли свою искреннюю веру в процессе и подменили её механическими фразами и формулами.

У монаха в процессе его анализа был потрясающий опыт Бога. Я спросила его, были бы его коллеги более испуганы, если они бы они испытали, как и он, реальность Бога на опыте или если бы они обнаружили, что Бога не существует. Он ответил: «Они были бы более испуганы реальностью Бога, так как то, что Он не существует, — это то, во что они почти все втайне верят.» Но даже этому анализанду мне впоследствии приходилось говорить: «Этот чёртов Бог, о котором ты всегда говоришь, действительно ли Он существует для тебя, и, если так, есть ли Ему что сказать о твоей текущей проблеме или нет»? Он продолжал возвращаться назад к своей старой псевдорелигиозности, где «Бог» хранился в комоде до следующей проповеди, а вопросы его жизни решались только при помощи эго.

К своему удивлению я встретила японского буддиста со сходной проблемой. У него с юности были значительные прозрения, и он стал учителем буддизма. Он страдал от язвы желудка, для которой, как казалось, не существовало предписанной диеты, которая могла бы помочь. Так что я сказала ему: «Спроси dharma-kaya [тело дхармы] в себе, что тебе нужно есть и что ещё тебе следует сделать, чтобы исцелить себя.» Он ошеломлённо уставился на меня; ничего подобного никогда не приходило ему в голову. Позднее он написал мне, что попробовал это сделать и исцелился. Он добавил: «Я вижу, что юнгианская психология добавляет реальное основание к религии, которое мы потеряли.»

Эта потеря связи с эмпирическим базисом в вопросах религии часто является результатом слишком большого традиционализма. Поэтому Юнг указывает, что когда мы слишком концентрируется на историческом развитии христианства, мы можем упустить в нём нечто новое.

Нам нужна новая отправная точка, и она не может быть найдена без предоставления нового значения. Послание живо, только если оно создаёт новый смысл. <…> То, что Христос — это внутреннее я [человека], подразумевается в Евангелии, но вывод Христос = сущность никогда не был прямо высказан. Это и есть установление нового смысла, дальнейшая стадия в воплощении или актуализации Христа.[23]

Это то же самое, что случилась с упомянутым выше буддистом в виде присвоения нового смысла dharmakaya. Религиозное измерение в анализе — это ничто иное, как обнаружение нового смысла именно таким способом, которое иногда привносит уже существующие религиозные идеи обратно в жизнь и иногда трансформирует их.[24]

Это приводит меня к следующей проблеме, которая снова и снова возникает в анализе. Бессознательное «религиозно», то есть, говоря другими словами, оно является матрицей всего первичного религиозного опыта, но оно часто не «ортодоксально». То, что многие сны и видения выражают, иногда противоречит той или иной догме или религиозной моральной заповеди. Например, я встречала некоторое количество священников, чьи сны, казалось бы, выступали против соблюдения целибата. Однако когда позднее они оставляли жреческий сан, их сны говорили им, что они всё ещё священники некоторым невидимым образом. В конце концов, целибат — это всего лишь regulamoralis [моральное правило], а не догма, и поэтому может быть когда-нибудь отменён. Должен быть соблюдён баланс между новшествами и следованием традиции. Юнг писал доминиканскому священнику Виктору Уайту:

Если вы пытаетесь буквально следовать доктрине [Католической Церкви], то вы будете отстраняться до тех пор, пока не останется никого, кто бы представлял её, за исключением трупов. Если, с другой стороны, Вы по-настоящему усвоите доктрину, Вы будете творчески выше неё посредством своего личного понимания и, таким образом, дадите ей жизнь. Жизнь большинства идей состоит в их противоречивой природе, например, Вы можете не соглашаться с ними, даже если признаёте их важность для большинства. Если Вы полностью согласны с ними, Вы с тем же успехом можете заменить себя граммофонной записью.[25]

Это означает, что если бессознательное призывает ходящего в церковь человека одобрить что-то, что вступает в конфликт с учением его вероисповедания, он должен перевести это в личный конфликт, в личный крест. В конце концов, это не он примет решение о конфликте, но voxdei [Глас Божий] внутри него, — раз уж его эго, со всеми его мнениями, pro и contra, умрёт на кресте. И как указывает Юнг: extra ecclesiam nulla salus (за пределами Церкви нет спасения), но милость Божья настигает нас даже по прошествии времени.[26]

Ещё более трудно, как мне кажется, помочь переориентироваться в направлении религиозного измерения человеку, который был настолько измучен религиозной обработкой, что он выплеснул ребёнка вместе с водой и не хочет более иметь ничего общего с религией и рассматривает всё исключительно в светских терминах. Он не осознает этого, но нуминозное захватит человека исподтишка и сделает его одержимым сексуальным фантазиями или жадностью к деньгами, страстным стремлением к власти или наркотикам, политическим фанатизмом, говоря другими словами, он станет одержимым суррогатами богов. Так Юнг писал в «Психологии и религии», что, в конечном счёте, всё преобладающее и неизбежное может быть названо Богом,