Психотерапевтические этюды - [28]

После этого ей пододвинули бумагу и карандаш и сказали, чтобы она не писала, а просто взяла карандаш любым привычным способом. "Держите его в руке любым старым способом. Вы и я, оба мы знаем, что вы можете это сделать. Любой ребенок может взять карандаш любым старым способом".

Затем, одобряя ее действия, автор говорил следующее:

"Хорошо, теперь проведите карандашом по бумаге; нарисуйте каракули, как ребенок, который не умеет писать. Просто какую-нибудь загогулину! Этому ведь не нужно даже учиться.

Хорошо, сделайте на бумаге черточку, сделайте так, как вы проводите по доске ногтем, когда хотите ее перепилить, или колышком по земле в саду, когда проводите борозду. Можете сделать ее короткой или длинной, вертикальной или горизонтальной.

Хорошо, теперь нарисуйте закорючку, как дырку в бублике; теперь сделайте закорючки, как половинки бублика, когда вы разламываете его пополам.

Хорошо, сделайте два косых штриха; один как левый скат крыши вашего амбара, другой -- как правый скат.

Хорошо, а теперь ткните карандашом в бумагу и сделайте маленькое пятнышко.

Хорошо, теперь все эти значки, которые вы сделали, вы можете сделать разных размеров, в разных местах бумаги, в любом порядке, даже один над другим или один рядом с другим. Не так ли?

Все эти знаки, что вы сделали и можете сделать в любое время, -- это письмена, только вы не знаете, что это и есть письмо. Вам не обязательно верить, что это письмо, -- вы только должны знать, что умеете делать эти значки. Знать это нетрудно, потому что вы давно это знаете. Теперь я собираюсь вас разбудить. Все, что мы тут делали, сделайте еще раз. Я хочу, чтобы дома вы практиковались в написании этих значков. Хорошо?"

Затем все, что делала пациентка в состоянии транса, повторили с ней и в состоянии бодрствования, причем ей давались те же указания. Ее отпустили и предложили прийти на следующий день. Женщина ушла не совсем довольная, но в какой-то мере заинтригованная. На следующий день у нее индуцировали состояния транса разной глубины, от среднего до глубокого, и выяснили, что она потратила около двух часов на "делание закорючек". Затем ей была высказана такая мысль: единственная разница между кучей строительных материалов, приготовленных для постройки дома, и готовым домом заключается в том, что дом -- просто материалы, собранные вместе. К своему собственному удивлению, она с этим согласилась. Затем ей показали прямоугольник и сказали: "Это грубый план стены амбара сорока футов длиной". Затем прямоугольник рассекли линией поперек и сказали: "Теперь это грубый план двух амбаров в двадцать футов длиной, торец к торцу". И опять, в смятении, она согласилась.

Затем ей показали точную копию "закорючек", сделанных ею накануне, и попросили выбрать те из них, с помощью которых можно было бы сделать мелкомасштабный "грубый план" стены сорокафутового амбара, и "набросать" такой план. Затем ей предложили "разделить его посередине" и "набросать" одну стену двадцатифутового амбара сверху другой стены такого же размера. Она это выполнила.

Затем ее попросили с помощью наклонных линий "набросать" торец двускатной кровли, а затем провести прямую линию "от одного края до середины, как крепят доску на краю крыши". Она послушно это сделала. Ее стали подчеркнуто убеждать, что теперь она знает, как складывать знаки.

Теперь, сказали ей, нужно взять половинки дырок от бубликов и с их помощью "округлить углы у стены амбара". Она сделала и это. Затем пациентке сказали, что теперь она не только знает, как пишут, но что это установленный факт. Сказано это было решительно, как нечто бесспорное. Хотя такое утверждение сильно смутило женщину, оно не помешало ей сотрудниц чать и дальше. Не давая возможности обдумывать сказанное, ей повелительным тоном предложили рассмотреть свои "закорючки" и "составить их в разных сочетаниях по две и по три".

С небольшой помощью автора и косвенных подсказок с его стороны она выбрала нужные из сделанных ею сочетаний, в результате чего составился весь алфавит печатными буквами.

Она переписала его на отдельный лист бумаги. Затем на помощь были призваны рекламные объявления в газетах и журналах и букварь. Ей постоянно напоминали, что она, не прибегая к списыванию, сама написала все буквы алфавита. Затем ее подвели к тому, чтобы она узнавала буквы, не сравнивая те, что написала сама, с изображенными в книге, а определяя, похожи ли книжные буквы на те, что написала она. Было сделано все, чтобы не дать ей сбиться с этой установки. Ее возбуждение, удовольствие и интерес просто восхищали. Вся эта процедура была повторена с ней в состоянии бодрствования.

Затем мы перешли к следующей задаче. Пациентку надо было незаметно заинтересовать "строительством буквосоче-таний", "строительством слов", а затем попросить "назвать", а не прочитать то, что получилось. Каждый шаг сначала отрабатывался в состоянии транса, а потом повторялся в состоянии бодрствования. Слова "писать" или "читать" не упоминались, вместо них употреблялись иносказания. Говорили, например, так: "Из этой прямой и этой загнутой линии постройте мне еще одну букву. Теперь выстройте несколько букв в ряд и назовите слово". Затем пациентке объясняли, что "словарь -- это книга не для чтения; это книга для разглядывания слов, как альбом; его ведь не читают, в нем разглядывают картинки". При знакомстве с букварем ей помогли убедиться в том, что она может, используя вертикальные, горизонтальные, косые и кривые линии, "построить" любое слово из него. При этом не забывали настойчиво напоминать ей, что чрезвычайно важно, чтобы каждое слово имело свое "правильное" название -- ведь никто не забывает правильного названия бороны, диска или культиватора.