Психопаты. Достоверный рассказ о людях без жалости, без совести, без раскаяния - [62]

В то время я мало что знал о лечении преступников, совершивших насильственные и половые преступления, но я решил, что это будет для меня хорошим опытом, и потому согласился помочь. Занятия проводила психиатрическая медсестра, а я сидел тут же в комнате и наблюдал.

На групповых занятиях использовалась когнитивно-поведенческая психотерапия, КПП. КПП – это такой тип разговорной терапии, которая помогает пациенту посмотреть на свои проблемы с разных точек зрения, используя целенаправленный, систематический подход. Применительно к преступникам КПП используется, чтобы вызвать у человека сомнения по поводу его неадекватного образа мыслей и убеждений. Задача состоит в том, чтобы заменить эти ошибочные установки более конструктивными схемами, которые снизят вероятность будущего антисоциального поведения.

На этих групповых занятиях я заметил, что психопаты не в состоянии понять абстрактных концепций. Например, медсестра часто прибегала к метафорам, чтобы подчеркнуть какие-то моменты. И психопаты, с которыми она говорила, часто в ответ просто смотрели на нее пустыми глазами.

Я уже видел такое выражение лиц психопатов. Это их выдавало – как игрока в покер. Оно было заметнее всего, когда я спрашивал психопата, заботит ли их что-нибудь. Типичный пример того беспокойства, о котором я говорю, – это обсессивно-компульсивное расстройство (ОКР). Больные ОКР все время о чем-то беспокоятся; например, что не закрыли газ, уходя из дома. В конце концов может дойти до того, что больной не может уйти из дома, потому что слишком волнуется и постоянно вынужден возвращаться и проверять, все ли в порядке.

Если спросить психопата, не беспокоится ли он, что оставил дома невыключенный газ, вы увидите это пустое выражение, о котором я говорю. Психопаты не понимают, что значит беспокоиться. Психопатия и обсессивно-компульсивное расстройство находятся на противоположных концах спектра. Я никогда не встречал психопата с ОКР – по-моему, таких вообще не существует.

Меня буквально завораживало, когда я видел, что психопаты не в состоянии понять метафор. Такое впечатление, что психопаты способны понимать концепции, только если они представлены в конкретных терминах. Я тут же задумал серию исследований, чтобы проверить, можно ли свести неспособность психопатов обрабатывать абстрактные понятия к более простому стимулу. В первом я изучал процесс обработки абстрактных и конкретных слов психопатами.

Психологи по-разному классифицируют слова. Их можно разбить по частоте употребления. Например, «трубкозуб» – редкое слово, а «олень» – частое. Оказывается, что обычные слова мозг обрабатывает не так, как необычные.

Мозг также отличает абстрактные слова от конкретных. Абстрактные – это те, которые не имеют физического смысла. Например, «бесконечный» – это абстрактное слово, а «стол» – конкретное. Я составил базу данных с конкретными и абстрактными словами, разбитыми на группы по таким признакам, как, например, частота употребления, длина слова и количество гласных. Я хотел знать, отличает ли мозг психопата конкретные слова от абстрактных в разных условиях. Я подобрал все конкретные и абстрактные слова так, чтобы они были эмоционально нейтральными. Я не хотел, чтобы мои исследования осложнились из-за неспособности психопатов к эмоциональной обработке языка.

Но еще у меня возникла идея, что эмоциональные аномалии психопатов могут происходить из-за неспособности обрабатывать абстрактную информацию. В конце концов, эмоциональные слова часто абстрактны. «Любовь», например, очень абстрактное слово. Для разных людей оно означает очень разные вещи и не обязательно имеет конкретный смысл. Мы пытаемся объяснить абстрактные аспекты любви с помощью стихов, музыки и театра – но что такое любовь как чувство?

Я часто спрашиваю психопатов во время интервью: «Что для вас значит любовь?» Самый частый ответ – секс. После этого ответа психопаты часто описывают свои любимые сексуальные эскапады. Они застревают на физическом, конкретном, и не могут объяснить абстрактных связей, которые дает любовь.

В первых исследованиях я использовал ЭЭГ, чтобы проверить нейтральную реакцию психопатов на абстрактные слова. Я обнаружил, что у психопатов не наблюдается такой же разницы в мозговой активности при обработке конкретных и абстрактных слов, как у непсихопатов и здоровых людей{67}.

Мозг поистине удивителен в том, как он различает типы слов. Через 175 миллисекунд после предъявления слова отправляет абстрактное понятие совсем по другому пути обработки, чем конкретное{68}. Однако мозговые волны психопатов показывают, что все слова у них обрабатываются по одному и тому же пути. Их мозг реагирует одинаково на абстрактные и конкретные слова.

Казалось, из этих исследований довольно ясно следует, что психопаты недостаточно хорошо понимают абстрактные слова; есть какое-то нарушение в нейронных цепочках, которое не дает двум типам слов обрабатываться по-разному.

Тогда я использовал технику фМРТ, чтобы узнать, где именно в мозге у психопатов происходит какая-то ошибка при обработке абстрактных слов. У непсихопатов важнейший узел различения абстрактных представлений речи, включая разницу между абстрактными и конкретными словами, – это правый передний височный полюс (см. рис. 5). Как я и предполагал в своем исследовании, у психопатов оказался большой дефицит активности в этом участке мозга при обработке абстрактных слов