Психология зла. Почему человек выбирает темную сторону - [51]

. В числе преступников вероятнее всего оказывались знакомые с ребенком взрослые, включая родственников, соседей и друзей семьи. Чаще всего преступником, который насиловал и мальчиков, и девочек, становился мужчина, родственник, не отец жертвы.

3. Большинство людей, практикующих сексуальное насилие над детьми, не являлись жертвами сексуального насилия.

Убеждение, будто существует некий цикл сексуального насилия над детьми, принимается почти как догма. Предполагается, будто те, кто пережил сексуальное насилие в детском возрасте, либо впитали идею, что сексуальный контакт между детьми и взрослыми приемлем, либо страдают психологическими нарушениями, связанными с процессом принятия решений.

Однако тому существует мало эмпирических подтверждений[198]. Большинство тех, кого насиловали в детстве, не становятся преступниками (это особенно верно для преступниц), и большинство тех, кто сексуально домогается детей, не были жертвами сексуального насилия. Тем не менее люди, которые пережили в детстве сексуальное или физическое насилие, а также страдали от недостатка родительского внимания, имеют повышенную склонность к совершению преступлений и девиантному поведению, в том числе и сексуальному насилию[199]. Важно понимать связь между виктимизацией и превращением в преступника в этом контексте, но мы не должны ее преувеличивать.

4. Многие из тех, кто смотрит детскую порнографию в сети, никогда не применяют сексуальное насилие к детям в реальной жизни.

Значимое противозаконное действие, которое мы не обсуждали, — потребление детской порнографии. Поскольку выявление таких случаев и донесение о них крайне затруднено, часто невозможно узнать, к скольким материалам преступник имел доступ до и после осуждения. Это, в дополнение к недонесению со стороны жертв, усложняет изучение зависимости между потреблением детской порнографии и сексуальными преступлениями против детей. И все же, что мы знаем об этой связи?

В 2015 году исследовательница в сфере социальной безопасности Келли Бабчишин опубликовала метаанализ, направленный на изучение качеств онлайн- и офлайн-нарушителей, совершающих преступления сексуального характера против детей[200]. Каждый восьмой осужденный за распространение детской порнографии также имел зарегистрированный случай запретного контакта с ребенком, а при опросе о таком контакте сообщил почти каждый второй. Запретный контакт подразумевал встречу с ребенком и вовлечение его в любого рода сексуальное или сексуализированное поведение. Более того, как следует из данных о повторных судимостях, их меньше у людей, хранящих и распространяющих детскую порнографию, чем у преступников, совершающих насильственные действия сексуального характера по отношению к детям, хотя осужденные одновременно за распространение порно и запретный контакт чаще всего были склонны к рецидиву.

В целом статистика показывает, что «нарушители, чьи преступления ограничивались потреблением детской порнографии, отличались от тех, кто был осужден и за детскую порнографию, и за запретный контакт с ребенком, а также от тех, кто действовал только офлайн». Те, кого арестовали за детское порно, но кто не совершал запретного контакта, чаще испытывали эмпатию к жертве. Они были более склонны понимать и сочувствовать боли, которую бы они причинили, пойдя на запретный контакт с ребенком. По мнению авторов, эмпатию к жертве можно рассматривать как барьер, препятствующий сексуальным преступлениям.

Это важно. Хотя потребление детской порнографии — мощный показатель, что человек является педогебефилом (и скорее предсказывает наличие диагноза «педогебефилия», чем сексуальное злоупотребление детьми) [201], те, кто отличается высоким уровнем эмпатии к жертве, часто никогда не совершают преступных действий сексуального характера с детьми. Похоже, что способность сдерживать поведение и понимать потенциальных жертв, несмотря на сексуальное влечение, — самый важный фактор, который не дает педогебефилам становиться насильниками.

Но откуда вообще берутся педогебефилы? Они это выбирают?

Такими уродились

Еще в 1886 году немецкий психиатр Рихард фон Крафт-Эбинг, придумавший термин «педофилия», утверждал, что это неврологическое расстройство[202]. С тех пор наша способность обосновывать свои утверждения значительно улучшилась. По мнению Джеймса Кантора, который всматривается в мозг педофилов уже многие годы, «люди рождаются с педофилией, она не меняется с течением времени и так же является частью нашей природы, как и любая другая сексуальная ориентация»[203].

Кантор и коллеги применяют гуманистический подход, не обвиняя людей за педогебефильские импульсы (в отличие от действий в соответствии с этими импульсами), относя эти стремления к биологии. Основные исследования Кантора показывают, что с наличием педогебефилии связаны неожиданные физические характеристики. Они включают:

1. Рост. Обнаружилось, что педогебефилы в среднем на 2 см ниже непедогебефилов[204].

2. Ведущая рука. Среди педогебефилов в три раза чаще встречаются левши[205].

3. Коэффициент интеллекта. У педогебефилов коэффициент интеллекта обычно ниже