Психология женщины - [73]

В психоаналитической литературе – если взять воззрения Радо и Дойч как особо показательные – проблема рассматривалась только с точки зрения на женский мазохизм как на психическое последствие анатомического различия между полами. Психоанализ, таким образом, предоставлял свой научный инструментарий для поддержки теории исконного родства между мазохизмом и биологией женщины. Возможность социальной обусловленности с психоаналитической точки зрения пока еще не рассматривалась.

Задача настоящей статьи – содействовать попыткам определить соотношение биологических и культурных факторов в этой проблеме, тщательно проверить надежность имеющихся на этот счет психоаналитических данных и поднять вопрос, можно ли использовать психоаналитические знания для исследования возможной связи этого явления с социальными условиями.

Существующие на данный момент психоаналитические представления суммарно можно изложить следующим образом.

Специфическое удовлетворение, которое ищет и находит женщина в половой жизни и в материнстве, носит мазохистский характер. Содержание ранних сексуальных желаний и фантазий, касающихся отца, составляет стремление быть им изувеченной, то есть кастрированной. Менструация имеет скрытое значение мазохистского опыта. Тайные желания женщины при половом акте состоят в том, чтобы подвергнуться насилию и жестокости или – в психической сфере – унижению. Процесс деторождения дает ей бессознательное мазохистское удовлетворение, так же как и в случае материнского отношения к ребенку. Более того, если мужчины получают удовольствие от мазохистских фантазий или действий, то это является выражением их стремления играть женскую роль.

Дойч[106] предполагает наличие генетического фактора биологической природы, который неизбежно ведет к мазохистской концепции женской роли. Радо[107] указывает на генетический фактор, направляющий сексуальное развитие в мазохистское русло. Различие во взглядах состоит лишь в ответе на вопрос, представляют ли собой эти специфически женские формы мазохизма отклонения в развитии женщины или являются «нормальной» женской установкой.

Предполагается, по крайней мере имплицитно, что разного рода наклонности мазохистского характера также гораздо чаще встречаются у женщин, чем у мужчин. Такое заключение неизбежно, если придерживаться основной психоаналитической теории, что поведение в обычной жизни строится по образцу сексуального поведения, которое у женщин считается мазохистским. Поэтому если большинство женщин или все женщины мазохистичны в своей установке по отношению к половой жизни и репродукции, то и во внесексуальной установке к жизни мазохистские тенденции, несомненно, будут проявляться у них гораздо чаще, чем у мужчин.

Из этих рассуждений становится очевидно, что оба автора фактически имеют дело с проблемой нормальной женской психологии, а не только с проблемой психопатологии. Радо утверждает, что он рассматривал только патологические феномены, но из его выводов о происхождении женского мазохизма нельзя не заключить, что половая жизнь подавляющего большинства женщин патологична. Различие между его взглядами и взглядами Дойч, утверждающей, что быть женственной – значит быть мазохистичной, таким образом, является скорее теоретическим, чем фактическим.

Нет надобности подвергать сомнению факт, что женщины могут искать и находить мазохистское удовлетворение в мастурбации, менструации, половом акте и деторождении. Несомненно, такое бывает. Остается обсудить генез и распространенность этого явления. И Дойч, и Радо, занимаясь данной проблемой, вопрос о частоте полностью игнорируют, полагая, что психологические генетические факторы столь сильны и повсеместны, что обсуждать распространенность явления становится излишним.

Что касается генеза, оба автора предполагают, что поворотным пунктом в женском развитии является осознание маленькой девочкой отсутствия у себя пениса и что шок от этого открытия оказывает на нее постоянное воздействие. Для такого предположения имеются два источника данных: выявленные при анализе невротических женщин желания обладать пенисом или фантазии о том, что когда-то они им обладали; и наблюдения над маленькими девочками, выражающими желание иметь пенис, обнаружив, что он есть у других.

Вышеупомянутых наблюдений достаточно, чтобы построить рабочую гипотезу о том, что мужские желания того или иного происхождения играют особую роль в женской сексуальной жизни, и такая гипотеза может быть использована для объяснения некоторых невротических явлений у женщин. Следует, однако, иметь в виду, что это гипотеза, а не факт и что она не бесспорна даже как гипотеза. Когда заявляют, кроме того, что стремление к маскулинности является динамическим фактором первого порядка не только у невротических женщин, но и у любой женщины независимо от индивидуальных и культурных условий, нельзя не заметить, что данных, подтверждающих такое заявление, нет. К сожалению, вследствие ограниченности исторических и этнологических знаний нам почти ничего не известно о психически здоровых женщинах или о женщинах, живущих в различных культурных условиях.