Психология женщины - [47]
Таковы основные заключения о женской психологии в целом, которые вытекают из представлений Фрейда о ранней женской сексуальности. Обсуждая их, мы отчетливо ощущаем, что обязаны вновь и вновь проверять путем исследований и теоретической рефлексии как факты, на которых они основаны, так и интерпретацию этих фактов.
Мне кажется, что одного только аналитического опыта недостаточно для того, чтобы оценить верность некоторых фундаментальных идей, на которых Фрейд основал свою теорию. Я думаю, что окончательный вердикт относительно правильности этих идей следует отложить до тех пор, пока в нашем распоряжении не окажутся результаты систематических исследований нормальных детей, проведенных в широком масштабе лицами, обученными анализу. К числу положений, остающихся пока под вопросом, я отношу и утверждение Фрейда о том, что «отчетливая дифференциация мужского и женского характеров, как всем известно, впервые возникает после пубертата». Некоторые мои собственные наблюдения это положение не подтверждают. Напротив, меня всегда поражало, насколько отчетливо у девочек между вторым и пятым годом жизни проявляются специфически женские черты характера. Например, зачастую они спонтанно начинают совершенно по-женски кокетничать с мужчинами или же обнаруживают характерные признаки материнской заботы. С самого начала мне было нелегко примирить эти впечатления с теорией Фрейда об изначально мужской направленности сексуальности у маленькой девочки.
Мы могли бы предположить, что Фрейд относил свой тезис об изначальном сходстве либидинозных тенденций у обоих полов лишь к сфере сексуальности. Но тогда мы бы вступили в конфликт с максимой, гласящей, что сексуальность индивида является прототипом его поведения в целом. Чтобы прояснить этот момент, нам бы понадобилось большое число тщательных наблюдений над различиями в поведении нормальных мальчиков и девочек в первые пять-шесть лет их жизни.
Не подлежит сомнению, что в эти первые годы девочки, которых не запугивали, очень часто высказывают нечто такое, что может быть интерпретировано как зависть к пенису: они задают вопросы, они проводят сравнение, которое оказывается не в их пользу; они говорят, что хотят иметь такую же штучку; они выражают восхищение пенисом или утешают себя мыслью, что потом он у них тоже вырастет. Предположив на миг, что подобные явления происходят достаточно часто или даже регулярно, мы все равно столкнемся с вопросом о том, какое место и какой вес они должны иметь в наших теоретических построениях. В соответствии с общими своими представлениями Фрейд использует эти явления для того, чтобы показать, в какой мере инстинктивная жизнь маленькой девочки уже находится под влиянием доминирующего желания обладать пенисом.
Против такого взгляда я бы выдвинула следующие три соображения:
1. У мальчиков того же возраста мы сталкиваемся с аналогичными явлениями в форме желания иметь грудь или родить ребенка.
2. Ни у одного из полов эти явления не оказывают ни малейшего влияния на поведение ребенка в целом. Мальчик, страстно желающий иметь такую же грудь, как у матери, может одновременно вести себя с обычной мальчишеской агрессивностью. Девочка, бросающая восхищенные и завистливые взгляды на гениталии брата, может вести себя в то время как настоящая маленькая женщина. Таким образом, вопрос о том, считать ли подобные проявления в этом раннем возрасте выражением элементарных инстинктивных требований или же мы должны отнести их к другой категории, на мой взгляд, по-прежнему остается открытым.
3. Еще одна возможная категория напрашивается, если мы примем предположение, что у каждого человека имеется бисексуальная диспозиция. Важность этого положения для понимания человеческой психики всегда подчеркивалась самим Фрейдом. Мы можем предположить, что, хотя при рождении пол каждого индивида уже закреплен физически, следствием бисексуальной диспозиции, которая, несмотря на подавление в процессе развития, всегда в нем присутствует, является тот факт, что психологически установка ребенка к своей сексуальной роли остается неопределенной и экспериментирующей. Ребенок не сознает собственного пола и поэтому вполне естественно наивно выражает бисексуальные желания. Мы можем пойти дальше и предположить, что подобная неопределенность исчезает лишь по мере того, как возрастает чувство любви, направленной на объект.
Чтобы пояснить сказанное, я могу указать на заметное различие между этими диффузными проявлениями бисексуальности в раннем детстве с их игровым, неустойчивым характером и проявлениями в так называемый латентный период. Если в этом возрасте девочка желает быть мальчиком – однако также и здесь надо было бы исследовать, как часто встречается это желание и какими социальными факторами оно обусловлено, – то способ, которым это желание определяет ее поведение в целом (предпочтение мальчишеских игр и манеры поведения, отказ от женских привычек), показывает, что такое желание исходит из совсем иных глубин ее души. Эта картина, столь отличная от картины раннего детства, уже представляет собой результат душевных конфликтов
