Психология женщины - [12]
Эта фаза отчасти препятствует дальнейшему развитию, отчасти ему способствует. Хелен Дойч продемонстрировала главным образом сдерживающий эффект. Она придерживается мнения, что с появлением каждой новой сексуальной функции, например в начале пубертата, при вступлении в половую жизнь, при беременности и после рождения ребенка, эта фаза реактивируется и ее приходится каждый раз заново преодолевать, чтобы достичь женской установки. Фрейд развил ее представления с позитивной стороны, утверждая, что только зависть к пенису и ее преодоление порождают желание иметь ребенка и тем самым формируют любовную привязанность к отцу[13].
Теперь встает вопрос: способствовали ли эти гипотезы тому, чтобы наше понимание женского развития (понимание, которое сам Фрейд назвал неудовлетворительным и неполным) стало более удовлетворительным и четким?
В науке часто бывает весьма полезно взглянуть на давно известные факты с совершенно иной точки зрения. В противном случае возникает опасность, что мы невольно будем продолжать укладывать все новые наблюдения в те же самые четко обозначенные группы идей.
Тот новый взгляд, который мне хотелось бы обсудить, возник у меня под влиянием некоторых философских эссе Георга Зиммеля[14]. Идея, высказанная Зиммелем и подхваченная другими исследователями, особенно женщинами[15], такова: вся наша цивилизация есть маскулинная цивилизация. Государство, законы, мораль, религия и наука – все это творение мужчин. В отличие от многих других авторов Зиммель отнюдь не делает из этих фактов вывод о женской неполноценности; прежде всего он значительно расширяет и углубляет понятие маскулинной цивилизации: «Искусство, патриотизм, мораль в целом и социальные идеи в частности, правильность практического суждения и объективность теоретических знаний, энергия и глубина жизни – все эти категории по своей форме и притязаниям принадлежат всему человечеству, но в своей реальной исторической конфигурации – они насквозь мужские. Допустим, что все эти вещи, рассматриваемые как абсолютные, мы определим единственным словом „объективные“. Тогда мы обнаружим, что в истории нашей расы имеет силу равенство: „объективный = мужской“».
Зиммель полагает, что причина, почему так сложно было распознать этот исторический факт, состоит в том, что сами стандарты, по которым человечество оценивает природу мужчины и женщины, не являются нейтральными, не учитывают различие полов, но по сути своей – мужские… Мы не верим в чисто «человеческую» цивилизацию, в которой не возникала бы проблема пола, по той же самой причине, которая отделяет подобную цивилизацию от реально существующей, а именно по причине наивного (так сказать) отождествления понятий «человеческое существо» и «мужчина», понятий, которые во многих языках обозначаются одним и тем же словом. На время я оставляю в стороне вопрос, обусловлен ли маскулинный характер основ нашей цивилизации самой природой полов или только превосходством мужчины в силе, которое на самом деле никак не связано с цивилизацией. Во всяком случае, это объясняет, почему в самых разных областях деятельности низкие достижения презрительно называют «женскими», а выдающиеся достижения женщин, выражая одобрение, именуют «мужскими».
Как любая наука и любые ценности, психология женщин тоже рассматривалась исключительно с позиции мужчин. При этом, исходя из своего преимущественного положения, мужчины непременно приписывают объективность своему субъективному, аффективному отношению к женщине, а психология женщин, по мнению Делиуса[16], до сих пор представляет собой отражение мужских желаний и разочарований.
Еще одним очень важным фактором в этой ситуации является то, что женщины приспособились к желаниям мужчин и стали считать такое приспособление своей истинной природой. То есть они видят или видели себя такими, какими хотят их видеть мужчины; бессознательно они поддались внушению мужского ума.
Если нам ясно, в какой мере все наше существование, мышление и поведение приспособились к этим мужским стандартам, мы можем увидеть, как трудно отдельному мужчине и отдельной женщине избавиться от подобного образа мыслей.
Вопрос состоит теперь в том, насколько и аналитическая психология, делая женщин объектом исследования, пребывает в плену такого мышления; в какой мере она не преодолела еще стадию, на которой было совершенно естественно рассматривать только мужское развитие. Иными словами, в какой мере эволюция женщин, представленная нам сегодня психоанализом, оценивалась по мужским меркам и в какой мере данная картина расходится из-за этого с истинной природой женщин.
Если мы посмотрим на проблему с этой точки зрения, наше первое впечатление окажется просто поразительным: нынешняя психоаналитическая картина женского развития (не важно, верна она или нет) ни на йоту не отличается от типичных представлений мальчиков о девочках.
С представлениями мальчиков мы хорошо знакомы. Поэтому я изложу их лишь вкратце, а для сравнения в соседней колонке приведу наши представления о развитии женщин.
