Психология веры - [8]

В этой книге мировые религии представлены в их исходных формах. Естественно возникает вопрос: почему в формах, столь далеко отстоящих от нашего времени? Просто так ярче, объемнее предстает уникальность и очарование каждой, еще без тех многочисленных наслоений и пересечений. К этому же выводу пришел один из классиков в изучении интересующих нас проблем – М. Мюллер (232, с. 9). Он неоднократно отмечал, что для того чтобы понять ту или иную религию, нужно выявить ее древнейшую форму и сравнить ее с другими. Ведь чем дольше существует та или иная традиция, тем больше разрастается объем комментариев и интерпретаций, тем меньше удельный вес самого первоначального опыта. Естественно, что со временем подлинное содержание все больше искажается. Это противоречит нашей задаче – выразить в концентрированном и доступном виде представления о психологии веры. Но стоит обратиться к исходной форме, как отчетливо выступит этическое ядро всех великих религий и станет видно, что они имеют много общего – это идеалы братской любви, облегчения страданий, обретение независимости и ответственности. Однако акценты расставлены в них по-разному . Так, Будда на первое место выдвигал облегчение страданий, Моисей – роль знаний и справедливости, Иисус – братской любви, Мухаммед – нравственности жизни, а Конфуций – точности исполнения ритуалов.

Заглянув в оглавление книги, читатель, возможно, отметил, что рассказ о каждой из религий мира начинается с рассмотрения жизни ее основателя. Почему? В большинстве случаев народная память бережно и благоговейно сохранила о них биографические легенды и факты. Единство учения и жизни его творца – характерный признак любой эзотерической личности, будь то Будда, Зороастр, Конфуций, Христос или Мухаммед. Жизнь таких людей – не только вызов существующей цивилизации, но и вдохновенное творчество. Это были гиганты чувства, добра, мысли и света. Они действительно жили и умирали в согласии со своим учением. Личность основателя – едва ли не самое главное в нем. По своему значению она стоит на первом месте и для духовных последователей превышает влияние самого учения. Именно это имел в виду Ф. М. Достоевский, когда писал: «Христос больше, чем христианство».

Благодаря основателям – духовным учителям человечества ценности и цели людей воплощались в пример, демонстрировавший возможность моральной позиции. Эти примеры означали и призыв, показывая, что в каждом человеке есть зародыш этой возможности. Они до сих пор служат этическим образцом, более поучительным, чем правила. Представления о ценностях и убеждениях, которые не воплотились в жизнь, подвержены опасности быть воспринятыми лишь на словах. Люди более склонны ориентироваться на реальность, и они инстинктивно чувствуют, что святые истины, хотя и преследуют благие цели, но для реализации непригодны. Поэтому главным для развития культуры является то, что происходит на уровне поведения. Вожди, пророки и другие руководители предпочтительнее как живой пример.

Вместе с тем основатели не были лишены определенных человеческих особенностей и слабостей, что облегчало и облегчает их понимание и помогает человеку набраться мужества и встать «на путь…» То, что сознание человека воспринять не может, основатели предлагали в образной форме, облекая в притчи, повествования. А то, что разум не принимал ни в каком виде, передавалось поведением создателя учения. Следствием влияния не только теоретических принципов религии, но и личности основателя можно объяснить то, что всякая вера содержит своеобразную смесь бескорыстной самоотдачи и чувственной непосредственности. Так возникает определенная степень напряжения чувства, специфическая интимность и прочность внутреннего отношения верующего некоему высшему порядку, который он, однако, одновременно воспринимает как нечто глубоко личное.

Поэтому основателям в этой книге уделено особое внимание. Мир не знает личностей, более великих, цельных и чистых душой. Они сияют как звезды первой величины на небесном небосклоне. Внимание к ним тем более важно, что определяющим началом и истоком религии является утверждение пророческих откровений и заветов основателя, а ядром – содержание священных текстов. При этом не будем обсуждать истинность тех или иных положений религии. Психологию не занимает вопрос истинности или ложности идеи, например непорочного зачатия. (С точки зрения психологии идея истинна ровно настолько, насколько она удерживается в традициях и истории данной культуры.) В этом смысле все споры о фактах, которые можно увидеть глазами или объяснить разумом, – это «не про то». Как отмечал Вивекананда, люди обращаются к данной теме не для того, чтобы обсуждать подлинность Канонов, и не для того, чтобы выяснять, насколько описанное там совпадает с историей. Не имеет значения, что канон Нового Завета складывался в течение пяти веков после событий, описанных в Евангелиях. Но что-то ведь стоит за всем этим, что-то, что пытались воссоздать? Ведь для того чтобы солгать, надо имитировать правду, и эта правда и есть истина. Нельзя имитировать то, чего никогда не было.