Психология в лицах - [61]

В эти годы на общей теоретической основе сплотилась знаменитая «тройка» ученых — Выготский, Лурия, Леонтьев. Позже к ним примкнула «пятерка» соратников — Запорожец, Славина, Левина, Божович, Морозова. Образовавшаяся «восьмерка» составила коллектив единомышленников, который под руководством Выготского начал последовательно разрабатывать новую психологию.

Главное, что объединяло Лурию и Выготского, — это признание того, что предметом психологии являются сложные сознательные произвольно регулируемые формы психической деятельности («высшие психические функции»), а не элементарные психические акты (типа реакций), и что их объяснение следует искать в исторических, объективных психологических и физиологических закономерностях работы мозга.

Интерес Лурии к неврологии, зародившийся в эти годы, стал впоследствии основным делом его жизни. Он привел Лурию к убеждению о необходимости получить законченное медицинское образование.

В эти же годы у Лурии сложился интерес к изучению умственно отсталых детей. И эта линия исследований также первоначально была инициирована Выготским. Основная проблема этих исследований — проблема диагностики умственной отсталости, которая разрабатывалась в 20-е гг. Выготским и его учениками, позже, в 50-е гг., стала одной из центральных тем, над которой работал Лурия и его коллектив.

Завершением этого периода жизни и деятельности Лурии была его поездка в Америку в 1929 г. на IX Международный психологический конгресс и выступление там с докладом об объективном исследовании аффектов.

По дороге в Америку Лурия заехал в Германию, где вновь встретился с К. Левином, а также с В. Келером и другими немецкими психологами. Там он познакомился с Б. В. Зейгарник — ученицей Левина, с которой позже его надолго объединит совместная работа на факультете психологии Московского университета.

30-е гг. можно назвать вторым московским периодом в жизни Лурии. Он был очень насыщен событиями разного рода и прежде всего большими научными достижениями. Начало этого периода можно датировать временем первой экспедиции Лурии в Среднюю Азию летом 1930 г. вместе с Ф. Н. Шемякиным. Лурия провел в Средней Азии две совместные экспедиции — в 1930 и 1931 гг. Они работали в кишлаках и на джайлау — горных пастбищах Узбекистана и Киргизии. Идея этих экспедиций, сформулированная совместно с Выготским, состояла в изучении влияния культурных средовых факторов на формирование психических процессов. В то время многие жители Узбекистана и Киргизии были неграмотны. В далеких кишлаках можно было встретить людей, еще не приобщившихся к европейской культуре. Именно у них можно было наблюдать, как овладение грамотой, культурой влияет на формирование психических процессов. Одни и те же психологические исследования проводились с «ичкари» — неграмотными женщинами, живущими под паранджой, — и с колхозными активистами, прошедшими курсы ликвидации неграмотности. Объектом изучения были познавательные процессы — восприятие, память, мышление. Основная гипотеза относительно различий познавательных процессов у этих двух групп испытуемых полностью подтвердилась. Познавательные процессы у неграмотных и грамотных людей четко отличались по ряду параметров. Так, при изучении восприятия выяснилось, что неграмотные люди не видят в фотографиях и чертежах объемных предметов, не испытывают зрительных иллюзий. (Тогда-то Лурия и послал Выготскому лаконичную телеграмму: «У узбеков нет иллюзий». Эта телеграмма позже была истолкована совсем в другом — политическом — смысле и послужила одним из поводов для прекращения работы Лурии в Средней Азии.) При изучении памяти методом пиктограммы тоже были обнаружены четкие различия. Были выявлены и различия в логических операциях: неграмотные люди классифицируют объекты преимущественно не по логическому, а по ситуационному принципу.

Выготский с огромным интересом следил за результатами среднеазиатского исследования. В архиве Лурии имеется шесть писем Выготского, которые тот послал ему в Узбекистан. В них Выготский пишет о «ни с чем не сравнимом впечатлении от протоколов», «блестящих результатах, которые заслуживают мировой известности», о том, что эти результаты «более богатые, чем в любом этнопсихологическом исследовании… чем у Леви-Брюля».

Лурия, пробыв в Средней Азии несколько месяцев, выучил узбекский язык и позже, через много лет, удивлял коллег тем, что мог говорить в клинике с больным узбеком, которого никто не понимал.

Уникальные результаты, полученные в среднеазиатских экспедициях, в те годы не были оценены по достоинству и не были опубликованы. Более того, чиновники от науки усмотрели в них признаки расизма и запретили продолжать исследования. Только 40 лет спустя Лурия вернулся к этой работе — в значительной степени под влиянием американца Майкла Коула, бывшего тогда у него стажером и интересовавшегося «культурной психологией». Обработав часть результатов (многое так и осталось в архиве), Лурия опубликовал монографию «Об историческом развитии познавательных процессов» (1974), которая вскоре была переведена на английский язык и имела большой успех. Фактически Лурия был одним из первых, кто систематически исследовал проблему влияния культурно-исторических факторов на познавательные процессы человека — проблему, которая стала настолько популярной в настоящее время, что составила содержание целого направления в современной психологии.