Психология в кино - [64]

На этом, собственно, построено многое в драматургии: вступая во взаимодействие с внешними силами, развязывая внешние конфликты, герой в итоге должен прийти к присвоению ранее отвергнутых частей своей личности и стать более целостным в финале.

Об этом подробно говорилось в главе 2, поэтому здесь я бы хотела лишь немного дополнить уже описанное. Смысл проекции заключается в том, что мы помещаем части себя в объекты внешнего мира. В глобальном смысле весь окружающий нас мир в том виде, в котором мы его воспринимаем, не что иное, как результат нашей проекции. Творчество – это проекция в чистом виде. При написании сценариев вы волей-неволей наделяете своих персонажей тем содержимым, которое есть в вас самом (иное вам попросту недоступно).

Я предлагаю своим студентам в качестве одного из способов создания мира истории воспринимать все происходящее как проекцию героя.

В частности, при разработке системы персонажей можно воспользоваться методом работы со сновидениями в гештальт-терапии.

Сновидение – это чистая проекция сновидца. В отличие от психоанализа, где объекты и образы сна интерпретируютсяаналитиком, в гештальт-терапевтической сессии любой объект сна переживаетсясновидцем. То есть мы подразумеваем, что абсолютно все происходящее во сне – проекция внутреннего психического содержимого человека. Он попросту помещает отвергаемые части своего «Я» внутрь сна, и там они каким-то образом вступают во взаимодействие, отображающее неосознанные и/или подавляемые психические процессы сновидца.

И тогда наша задача – помочь присвоить все отвергаемые человеком части его психического опыта. Интеграция и присвоение проекций обогащает личность, делает ее более целостной, поскольку возвращает ей то, что было у нее «украдено» и приписано внешнему миру.

Очень часто работа со сном клиента позволяет ему осознать свои актуальные потребности, которые он не готов был признавать ранее в силу разных причин.

Для этого в ходе работы со сновидением мы предлагаем клиенту поочередно отождествиться с каждым объектом своего сна и рассказать этот сон от его лица в режиме «здесь-и-сейчас». Нас в первую очередь интересуют те чувства и импульсы, которые клиент переживает в процессе рассказа. В ходе такой работы происходят удивительные вещи, актуализируются сильные переживания, которые были подавлены и не осознавались как собственные, и человек в итоге интегрирует те части своего опыта, которые ранее отвергал.

Например, ко мне на очередную сессию приходит клиент и говорит, что ему снится сон, в котором он идет один по ночному городу. Этот город пуст, безлюден и темен. Он двигается по пустому тротуару. В это время из-за угла выходит девушка с рыжими волосами, идет ему навстречу, и у него возникает яркое чувство к ней. Они начинают друг к другу приближаться, и, когда становятся друг напротив друга, он замечает, как ее лицо на миг омрачает некая тень, как будто она видит что-то страшное за его спиной и как будто вот-вот что-то случится. Он поворачивается и в ужасе видит, как из-за угла выбегает толпа зомби и все бегут на него, и он начинает от них убегать в попытке спастись.

Мы подразумеваем, что любая часть сновидения – зомби, девушка, ночной город, дорога, по которой идет клиент, – это проекция каких-то его отвергаемых и неосознаваемых частей, которые он невротически запрещает себе переживать как собственные, принадлежащие ему. И во сне он наделяет объекты и персонажи своих сновидений этими частями своего внутреннего «Я». Моя гипотеза в случае с этим клиентом заключалась в избегании им собственной агрессии, которая во сне проецировалась в образ настигающих зомби. И это оказалось отчасти так – рассказывая и переживая сон в роли зомби, клиент почувствовал в себе много энергии и силы, его плечи расправились, кулаки сжимались и голос стал громким и уверенным (что в целом было ему не свойственно). Этот эксперимент позволил ему присвоить собственную силу и агрессивность, которые он в себе не ощущал.

Однако по-настоящему катарсические переживания возникли, когда клиент отождествился с образом ночного города. Он начал рассказывать сон: «Я – ночной город, я пустой, темный и заброшенный. Внутри нет ничего и никого – только случайные прохожие, которым нет до меня дела. Я пуст и одинок, я никому не нужен, никто не думает обо мне и не обращает на меня никакого внимания…» В процессе этого рассказа все больше оживало чувство пронзительного одиночества, из которого рождалась потребность в ком-то, кто придет и согреет. Анестезированная чувствительность начала «оттаивать», и за внешним безразличным «мне никто не нужен» проступила подлинная интенция навстречу к близости. Нужно сказать, осознание этой потребности многое поменяло со временем в его жизни.

Это лишь один из примеров того, какой мощный потенциал несет в себе присвоение собственных проекций. Ровно по тому же принципу, по которому устроены наши сновидения, я предлагаю строить систему персонажей в сценарии: важно, чтобы каждый персонаж выражал ту или иную отвергаемую часть самого героя, обыгрывал ее.

В сюжете не может быть ни одной лишней детали: каждая сцена, каждый персонаж, каждое событие должны соотноситься с внутренним конфликтом героя и играть свою роль в его разворачивании. Все компоненты сценария являются проекцией различных граней внутреннего конфликта героя.