Психология установки - [21]

Совершенно ясно, что в результате установочных опытов у испытуемых вырабатывается какое-то состояние, которое, оставаясь вне пределов их сознания, все же сохраняет способ­ность оказывать на него решительное влияние: не будь с ними этих установочных опытов, равные шары критических экспозиций они воспринимали бы, как правило, вполне адек­ватно.

Таким образом, становится бесспорным, что в нас суще­ствует некоторое состояние, которое, само не будучи содержанием сознания, имеет, однако, силу решительно на него действовать. В наших опытах это состояние вырабатывается в результате действия установочных экспозиций, и факт вос­приятия равных критических шаров неравными является за­кономерным результатом активности этого — — состояния.

Коротко говоря, на основе результатов этих опытов мы можем утверждать, что наши состояния сознания могут про­текать под воздействием не обязательно других сознатель­ных процессов: они могут определяться и такими процесса­ми, которые не имеют определенного места в сознании и, зна­чит, не являются сознательными психическими фактами. Мы должны признать, что, как это бесспорно видно из наших опытов, помимо сознательных психических процессов суще­ствуют и в известном смысле «внесознательные», что, одна­ко, не мешает им играть очень существенную роль. В нашем случае эту роль, как мы видели, играет установка, которую мы предварительно, в состоянии гипнотического сна, фикси­ровали у наших испытуемых. Эта установка в наших опытах ни разу не являлась содержанием сознания. Тем не менее она оказывалась, несомненно, в силах действовать на него: объек­тивно равные шары переживались как определенно нерав­ные.

Таким образом, мы можем утверждать, что наши созна­тельные переживания могут находиться под определенным влиянием наших установок, которые, со своей стороны, во­все не являются содержаниями нашего сознания.

5. Ненужность понятия бессознательного. Это дает нам право утверждать, что в распространенных учениях о боль­шой роли бессознательного в психике человека несомненно имеется какое-то очень существенное основание. Однако ближайшее знакомство с этим учением показывает, что осно­вание это не продумано до конца, и потому вся концепция оказывается малоубедительным и слишком искусственным построением.

Нет сомнения, что наиболее слабым пунктом учения о бессознательном, например у Фрейда, является утвержде­ние, что разница между сознательными и бессознательными процессами в основном сводится к тому, что эти процессы, будучи по существу одинаковыми, различаются лишь тем, что первый из них сопровождается сознанием, в то время как второй не сопровождается сознанием. Что же касается их са­мих, то внутренняя природа и структура их остаются в обо­их случаях одинаковыми.

В таком освещении становится понятным, что бессозна­тельные процессы, которые играют столь существенную роль, например, при психических заболеваниях, могут стать сознательными сначала для психоаналитика, а потом, в оп­ределенных условиях, и для самого больного. По учению психоаналитиков, с переживаниями больного не происходит по содержанию ничего нового, ничего существенного: какое- то содержание не освещалось у него лучами сознания, теперь оно освещается этими лучами, и этого в основном достаточ­но, чтобы больной стал вполне здоровым человеком.

Согласно этому учению, все дело сводится к прошлому больного — к каким-то переживаниям, которые имели или могли иметь место когда-то в сознании, но в первом случае подверглись забвению, а во втором с самого же начала были «вытеснены» оттуда. Кажется, что «осознать» в этом случае означает в основном не более как «вспомнить», И получает­ся впечатление, что забытые содержания сознания продол­жают жить и действовать вне сознания и, таким образом, ока­зывают влияние на поведение субъекта.

Можно утверждать, что наиболее существенным источ­ником, из которого проистекают основные трудности, напри­мер всего учения Фрейда, является именно эта концепция бессознательного. Я думаю, если бы удалось освободить по­нятие бессознательного от обычного для сознательной жиз­ни психического содержания, если бы удалось найти для него иное содержание, которое, по существу, не было бы ради­кально оторвано от связи с психикой, то тогда мы бы полу­чили в руки орудие, которое дало бы нам возможность глуб­же вникнуть в действительное положение вещей.

Мы видели, что понятие установки как раз и представля­ет собой концепт, который больше всего подходит для реше­ния этой задачи. Установка — мы это видели в опытах с постгипнотическим внушением — представляет собой состояние, которое, не будучи само содержанием сознания, все же ока­зывает решающее влияние на его работу. В таком случае на­стоящее положение вещей следовало бы представить себе следующим образом: наши представления и мысли, наши чувства и эмоции, наши акты волевых решений представля­ют собой содержание нашей сознательной психической жиз­ни, и когда эти психические процессы начинают проявлять­ся и действовать» они по необходимости сопровождаются со­знанием. Сознавать поэтому значит представлять и мыслить, переживать эмоционально и совершать волевые акты. Ино­го содержания, кроме этого, сознание не имеет вовсе. Но было бы ошибкой утверждать, что этим исчерпывается все, что свойственно живому существу вообще и особенно чело­веку, не считая его физического организма. Кроме сознатель­ных процессов, в нем совершается еще нечто, что само не является содержанием сознания, но определяет его в значи­тельной степени, лежит, так сказать, в основе этих сознатель­ных процессов. Мы нашли, что это — установка, проявляю­щаяся фактически у всякого живого существа в процессе его взаимоотношений с действительностью. Мы видели из на­ших опытов, что она действительно существует актуально, не принимая форму содержания сознания: она сама протекает вне сознания, но тем не менее оказывает решительное влия­ние на все содержание психической жизни.