Психология религии - [15]

Психологически связано с культом крови и ритуальное людоедство. А его элементы сохранились ведь и в таинстве причастия, в котором вино превращается в кровь Христову, а просфора — в его тело, причем верующий в это таинство должен съесть тело и выпить кровь Христову.

Я помню верующую девочку, которая настолько верила в причастие и настолько ясно представляла себе, что занимается людоедством, что ее во время причастия всегда начинало тошнить, что доставляло ей большие моральные страдания.

История знает многие преступления, корни которых уходят в психологию культа крови.

Венгерская графиня Елизавета Батори, жившая в XVII веке, ежедневно в течение нескольких лет умывалась… человеческой кровью. Она верила, что свежая кровь поможет ей стать красавицей. Много крепостных девушек стали жертвами этого культа крови.

Олицетворение.

Ночевала тучка золотая

на груди утеса великана…

Красивый, яркий образ дал Лермонтов, вообще любивший олицетворение природы! А вот еще:

Терек воет, дик и злобен…

или:

Из-под куста мне ландыш серебристый

Приветливо кивает головой…

— Искусство не требует признания его произведений за действительность, — писал Людвиг Фейербах.

Вряд ли кто упрекнет поэта за красивый образ. А вот И.П. Павлов штрафовал своих сотрудников, когда они говорили: «собака подумала» или «собака пожелала». Эта антропоморфизация психической деятельности собаки, т. е. приписывание ей отсутствующих у нее свойств человеческой психики, по справедливому мнению ученого, мешала объективному изучению ее высшей нервной деятельности.

Корни антропоморфизма, сливаясь с олицетворением или персонификацией — представлением о предметах неживой природы и свойствах человека как о живых существах, уходят к сознанию первобытного человека, к «краю бездонной пропасти».

— Силы природы представляются первобытному человеку чем-то чуждым, таинственным, подавляющим. На известной ступени, через которую проходят все культурные народы, он осваивается с ними путем олицетворения. Именно это стремление к олицетворению создало повсюду богов, — так писал Энгельс в подготовительных работах к «Анти-Дюрингу».

История донесла рассказ о древнеперсидском царе Ксерксе, повелевшем наказать плетьми море, разметавшее его корабли. Но ведь так же и поныне ребенок, ушибившись о какой-либо предмет, бьет его, приговаривая: «Вот тебе! Вот тебе!» Психологически оба случая аналогичны.

Интересно, что древнегреческая мифология сохранила в памяти народа ту историческую последовательность, в которой идеи разных богов появлялись в религиозной общественной психологии. Сначала появилась идея о богах, непосредственно олицетворявших силы природы: Уран — небо, Гея — земля, Гелиос — солнце, Селена — луна, Борей, Зефир — ветры и т. д. Пожалуй, первый «абстрактный» бог был Хронос — время. А боги-олимпийцы во главе с Зевсом родились позже. Среди них были боги, олицетворявшие психические явления: Мнемозина — богиня памяти, Гипнос — бог сна, Морфей — сновидений.

Я помню немало людей, веривших (теперь их уже почти не осталось), что гром вызывает колесница Ильи Пророка, катающегося по облакам.

Олицетворение — обязательное и весьма существенное явление религиозной психологии. Оно всегда связано с верой в то, что олицетворено, и часто со страхом, вызвавшим это олицетворение. В конечном счете, все боги, которых создало человечество, — это олицетворенные силы природы или качества самого человека.

— Бог есть то, чем человек хочет быть, — говорил Л. Фейербах.

Олицетворение породило мифы. Миф — это не отдельный олицетворенный образ, а целый рассказ. В отличие от сходной с ним сказки, миф порождается объяснительным мотивом — стремлением людей к объяснению тех или иных окружающих их явлений.

Битва богов.

Так он вещал — и возжег неизбежную брань меж богами.

К брани, душой не согласные, боги с небес понеслися.

Гера к ахейским судам, и за нею Паллада Афина,

Царь Посидон многомощный, объемлющий землю, и Гермес,

Щедрый податель полезного, мыслей исполненный светлых.

С ними к судам и Гефест, огромный и пышущий силой,

Шел хромая; с трудом волочил он увечные ноги.

К ратям троян устремился Арей, шеломом блестящий,

Феб, не стригущий власов, Артемида, гордая луком,

Лета, стремительный Ксанф и с улыбкой прелестной Киприда…

Но едва олимпийцы приблизились к ратям, Эрида

Встала свирепая, брань возжигая; вскричала Афина,

То пред ископанным рвом за великой стеною ахейской,

То по приморскому берегу шумному крик подымая.

Страшно, как черная буря, завыл и Арей меднолатный,

Звучно троян убеждающий, то с высоты Илиона,

То пробегая у вод Симоиса, по Калликолоне.

Так олимпийские боги, одних на других возбуждая,

Рати свели и ужасное в них распалили свирепство.

Страшно громами от неба отец и бессмертных и смертных

Грянул над ними; а долу под ними потряс Посидаон

Вкруг беспредельную землю с вершинами гор высочайших.

Все затряслось, от кремнистых подошв до верхов многоводных

Иды: и град Илион, и суда меднобронных данаев.

В ужас пришел под землею Аид, преисподних владыка;

В ужасе с трона он прянул и громко вскричал, да над ним бы

Лона земли не разверз Посидон, потрясающий землю,

И жилищ бы его не открыл и бессмертным и смертным,