Психология масс и фашизм - [11]

Марксизм, подобно многим достижениям великих мыслителей, превратился в пустые формулы, и в руках марксистких политиков утратил свою научную и революционную действенность. Они настолько втянулись в повседневную политическую борьбу, что упустили из виду необходимость развития принципов философии жизни, унаследованной от Маркса и Энгельса. Чтобы убедиться в этом, достаточно лишь сравнить книгу Сауэрланда, посвящённую диалектическому материализму, или любую из книг Залкинда или Пека с «Капиталом» Маркса или с «Развитием социализма от утопии к науке» Энгельса. Гибкие методы свелись к формулам, а научный эмпиризм – к застывшей ортодоксии. Тем временем «пролетариат» времён Маркса превратился в большой класс промышленных рабочих, тогда как средний класс лавочников превратился в колосса промышленных и государственных служащих. Вырождаясь, научный марксизм превратился в «вульгарный марксизм». Многие видные марксистские политики употребляли это название для обозначения экономизма, который сводит всю человеческую жизнь к проблеме безработицы и ставкам заработной платы.

Представители вульгарного марксизма полагали, что экономический кризис 1929 – 1933 годов достиг такого масштаба, что угнетённые массы неизбежно придут к идеологической ориентации левого крыла. Несмотря на то, что даже после январского поражения в 1933 году по-прежнему обсуждалось «революционное возрождение» в Германии, реальное положение дел свидетельствовало о том, что в результате экономического кризиса, который, как ожидалось, должен был привести массы в стан левого крыла, в пролетарских слоях населения произошёл существенный идеологический сдвиг в сторону правого крыла. Таким образом, появился раскол между экономическим базисом, тяготевшим к левому крылу, и идеологией широких слоёв общества, тяготевших к правому крылу. Этот раскол остался незамеченным, и никто не задумался над вопросом, почему широкие слои населения, оказавшиеся в крайней нищете, пришли к национализму. Такие объяснения, как «шовинизм», «психоз» и «последствия Версаля», следует признать несостоятельными, поскольку они не позволяют нам преодолеть стремление бедствующего среднего класса присоединиться к радикалам правого толка. Кроме того, в этих столкновениях фактически не учитываются характерные для такого стремления процессы. Действительно, к правому крылу обратились не только средние сословия, но и многие, притом далеко не худшие представители пролетариата. Остался незамеченным тот факт, что напуганные успехом революции в России средние классы прибегли к новым, на первый взгляд странным, превентивным мерам (таким, как «Новый курс» Рузвельта), которые не были поняты и проанализированы рабочим движением. Кроме того, остался без внимания и тот факт, что в самом начале и на первых этапах превращения в массовое движение фашизм был направлен против крупной буржуазии, и поэтому от него нельзя было отмахнуться на том основании, что он был «лишь оплотом финансовых воротил».

В чём заключается проблема?

Основная марксистская концепция учитывала следующие моменты: труд эксплуатировался как товар, капитал сосредоточился в руках меньшинства, а это приводило к дальнейшему обнищанию большинства трудящихся. На основе этого процесса Маркс пришёл к выводу о необходимости «экспроприации экспроприаторов». В соответствии с этой концепцией производительные силы капиталистического общества выходят за пределы способов производства. Противоречие между общественным производством и частным распределением продуктов труда можно устранить, приведя способы производства в соответствие с уровнем производительных сил. Общественное производство необходимо дополнить общественным распределением продуктов. Первым актом обеспечения указанного соответствия является социальная революция. Таков основной экономический принцип марксизма. Соответствие, как утверждают, может быть обеспечено только в том случае, если обнищавшее большинство установит «диктатуру пролетариата» как диктатуру большинства трудящихся над меньшинством подвергнутых экспроприации собственников средств производства.

С точки зрения теории Маркса существуют экономические предпосылки социальной революции: капитал сосредоточен в руках меньшинства; превращение национальной экономики в мировую находится в полном противоречии с таможенно-тарифной системой национальных государств; капиталистическая экономика с трудом достигает половины своей производственной мощности, и в ней, несомненно, царит анархия. Население высокоразвитых промышленных стран в большинстве своём живёт в безысходной нищете; в Европе насчитывается около пятидесяти миллионов безработных; сотни миллионов рабочих влачат голодное существование. Тем не менее экспроприация экспроприаторов не состоялась и, вопреки ожиданиям, на перекрёстке дорог к «социализму и варварству» общество остановило свой выбор на дороге к варварству. Это свидетельствовало об укреплении международных позиций фашизма и отставании рабочего движения. Те, кто всё ещё надеялся, что революция вспыхнет в результате давно ожидаемой второй мировой войны, которая тем временем стала реальностью (т. е. те, кто рассчитывал, что массы обратят вложенное им в руки оружие против внутреннего врага), упустили из виду развитие новых методов ведения войны. Трудно было отказаться от мысли о маловероятности вооружения масс во время следующей войны. В соответствии с этой концепцией борьба будет направлена против безоружных масс крупных промышленных центров, причём такую борьбу будут вести в высшей степени надёжные, отборные» военные профессионалы. Поэтому непременным условием новой революционной практики была переориентация своего мышления и оценок. Вторая мировая война подтвердила эти ожидания.