Психология горя - [19]

Именно в этом ключе должен решаться вопрос и с такой важной и распространенной составляющей процесса переживания утраты, как депрессия. В зарубежной литературе отмечается, что необходимо отличать нормальные депрессивные проявления горя от клинической депрессии, требующей медицинского вмешательства (ей подвержены около 20% потерпевших утрату). В качестве симптомов серьезной депрессии, не объяснимой нормальным процессом горя, называют следующие [45]:

• непрерывные мысли о никчемности и безнадежности;

• непрерывные раздумья о смерти или самоубийстве;

• постоянная неспособность успешно выполнять повседневные дела;

• иллюзии (убеждения, что все это неправда);

• чрезмерный или неконтролируемый плач;

• замедленные ответы и физические реакции;

• экстремальная потеря веса.

Патологическое горе, по форме соответствующее клинической депрессии, иногда приводит к прямо-таки плачевному исходу. Классическим примером тому может служить «смерть от горя».

Случай из жизни

Двое пожилых бездетных супругов прожили друг с другом довольно долгую жизнь. Нельзя сказать, что они жили счастливо, скорее наоборот: часто ссорились, ругались, иногда дело доходило до побоев. Тем не менее муж при всей своей вспыльчивости и грубости по-своему был привязан к жене. Более того, несмотря на свой почтенный возраст (70 лет), он оставался достаточно инфантильной личностью, был очень зависим от супруги, все в семье держалось на ней. Он был плохо приспособлен к жизни: не мог приготовить себе пищу, боялся оставаться дома один, жена ходила за него на работу оформлять различные документы, брать расчет при выходе на пенсию. Поэтому не удивительно, что смерть жены стала для него настоящей психологической и физической катастрофой. Уже в последний период ее жизни муж начал плакать и говорить, что не представляет себе, как будет жить без нее. Когда жена все-таки умерла, это событие окончательно «сломало» его. Он впал в глубокое отчаяние, плакал, почти никуда не выходил, целыми днями смотрел на стену или в окно, не мылся, спал не раздеваясь и не разуваясь, много пил и курил и при этом ничего не ел, говорил: «Я без Нади не хочу есть». За короткий срок и квартира, и ее овдовевший хозяин пришли в ужасное состояние. Через полтора месяца после смерти жены он умер.

Неразрешенное горе, загнанное внутрь и принявшее скрытую хроническую форму, также может иметь серьезные негативные последствия. У человека, понесшего утрату, иногда отсутствуют выраженные депрессивные симптомы или какие-либо другие тревожные признаки. Тем не менее, по прошествии определенного времени затаившееся переживание потери все-таки дает о себе знать, порой в разрушительной форме.

Один из возможных в этом случае и наиболее ярких феноменов — это так называемый синдром годовщины. Суть его состоит в том, что с человеком происходят некие значимые события (например, болезнь или смерть) в ту же дату или в том же возрасте, что и со значимым для него близким человеком. Так, если у кого-то умер близкий родственник, то в дальнейшем из-за бессознательной идентификации с покойным понесший утрату человек может умереть в тот же самый день с разницей в год или в несколько лет, причем, возможно, от похожей причины или при сходных обстоятельствах.

Таким известным случаем синдрома годовщины стала смерть Симоны де Бовуар, жены прославленного французского экзистенциалиста Ж. П. Сартра, наступившая накануне дня его смерти через шесть лет. Существует множество других примеров данного синдрома, не столь известных, но зато более удивительных. «Одна вдова рассказывала, как ее муж и сын погибли с интервалом в год в одинаковых несчастных случаях и на одном и том же месте. Подобным же образом внук поведал о своей бабушке-вдове, скончавшейся от сердечного приступа точно в то же время и на том же месте, что и ее муж, умерший ранее также от сердечной недостаточности» [22, с. 196].

Механизм синдрома годовщины пока еще недостаточно изучен. Вероятно, важную роль играет здесь самопрограммирование человека на повторение элементов судьбы кого-либо из близких ему людей. Применительно к нашей теме некоторые случаи синдрома годовщины можно рассматривать как проявление незавершенного горя, подпитываемого симбиотическими отношениями с умершим. В других случаях дело может ограничиваться принятием даты и обстоятельств смерти родственника за определенный сценарий, которому человек начинает следовать. Иногда установка на умирание по примеру своего близкого может формироваться вполне осознанно. Так, один онкобольной говорил вслух: «Вот доживу до мамкиного дня и помру». И действительно, он умер в тот же день, что и его мать, с разницей в несколько лет. Однако во многих случаях самопрограммирование на определенный сценарий умирания осуществляется неосознанно или полуосознанно. В реальной жизни и в психологической практике можно встретить массу подобных примеров, подчас просто удивительных.

Случай из практики

За консультацией к психологу обратилась женщина, переживающая за свою одинокую соседку, которая в свои 44 года была не замужем и не имела детей. У этой соседки (назовем ее Н.) недавно произошел разрыв с мужчиной, что она крайне тяжело переживала. Целыми днями она сидела дома, ожидая прихода этого человека или хотя бы звонка, полностью забросила свой бизнес, в котором покинувший ее мужчина в последнее время существенно ей помогал. При этом Н. ничего не делала, просто ходила по квартире, много времени проводила у окна в надежде увидеть его. Она ни на миг не отлучалась из дома, так как боялась, что именно в это время он придет или позвонит. Особенно же тревожило соседку то, что Н. пребывала в крайне подавленном состоянии, ничего не ела, так что возникало беспокойство уже не за ее здоровье, а за ее жизнь. Перед нами здесь разворачивается картина самого настоящего горя, которое, как мы помним, может возникать как реакция не только на смерть близкого, но и на любую другую значимую потерю, в том числе на разлуку с любимым человеком. После предварительной беседы с пришедшей женщиной состоялся телефонный разговор с самой Н. (на очный прием она не могла приехать, так как, во-первых, этому препятствовало ее физическое и душевное самочувствие, во-вторых, как уже говорилось, она не хотела даже на минуту покинуть квартиру). В ходе беседы Н. рассказала о своем романе с любимым человеком, о совместной работе, о случившемся разрыве, о нынешней тоске и пустоте. И вдруг, как бы между прочим, она вспомнила о своем дедушке, который умер в 45-летнем возрасте «от тоски». Однажды зимой в сильный мороз он куда-то ездил на своей любимой лошади. От быстрой езды лошадь вспотела, а дед по невнимательности забыл ее укрыть и еще напоил холодной водой. В результате животное заболело воспалением легких и вскоре погибло. Дед настолько сильно переживал случившееся, тосковал по лошади и «казнил» себя за допущенную оплошность, что слег в постель и через некоторое время сам скончался. Трудно сказать, почему именно всплыла вдруг у Н. в сознании эта прошлая семейная драма, однако очевидно, что по сути она очень напоминает то, что происходило с самой Н. На тот момент Н. было почти столько же лет, сколько и ее деду на момент кончины. И ее актуальное состояние также перекликалось с предсмертным состоянием деда. Проводя аналогию дальше, можно предположить, что если бы все продолжало идти своим чередом, то Н. так же, как и ее дед, могла умереть «от горя» и, возможно, в том же возрасте. С учетом особой значимости любимого человека и недостатка источников поддержки такой вариант развития событий превращался в реальную опасность.