Психологи тоже шутят - [13]

Дело, правда, не только в этом. У психологии существует давняя и очень родственная связь с философией. Собственно, все науки выросли из философии, но сделали это давно. Психология же избавилась от материнской опеки совсем недавно и не до конца. Поэтому знание философии для психолога это примерно то же самое, что для благодарного ребенка память о своих совсем недавно почивших родителях.

Существует и еще одно обстоятельство, как любят выражаться философы, субъективного характера, тоже укрепляющее эту связь. Психологи, как и все прочие гуманитарии, любят писать толстые книги. Но на толстые книги собственно психологического материала у них, в виду молодости их науки, обычно не хватает, и его нехватку приходится восполнять материалом философским. Например, книги по психологии эмоций, восприятия и т. п. часто начинаются с описаний того, как понимали эмоции или восприятие Спиноза, Локк, а то и вообще Аристотель. Психологи, познавшие историю философии ради того, чтобы восполнять ею пробелы в своих психологических трудах, стремятся внушить себе и другим, что это знание обязательно (не зря же они его получили), и поэтому навязывают его студентам.

Но, наверное, самый важный — вопрос о том, зачем психологам формальная логика, поиск ответа на который увлекает в самую суть психологической науки. Преподавание логики связано с самой главной мечтой психологии — быть похожей на «хорошие», точные науки, такие как физика или химия. Психологи полагают, что представители этих наук мыслят логично, а сами они — нелогично, и именно поэтому упомянутые науки «хорошие» и точные, а психология — «плохая» и неточная. Следует отметить, что это предположение было проверено и экспериментально — естественно, психологами. Оказалось, что именно их мышление наиболее логично, т. е. они лучше представителей всех прочих наук знают и применяют правила формальной логики, затем идут социологи, потом, среди изученных групп, — биологи, а хуже всех знают и применяют формальную логику физики и математики. Среди же всех участвовавших в эксперименте правильнее психологов применяли формальную логику только… католические священники. Этот эксперимент показал, что между уровнем развития науки и степенью логичности мышления ее представителей существует обратная связь, и, чтобы сделать психологию похожей на точные науки, психологов следовало бы учить не соблюдать, а нарушать правила формальной логики. Но традиция есть традиция, и психологи продолжают возлагать большие надежды на логику.

Все прочие виды знаний и навыков, которые прививают психологам на первом курсе, такие как общая психология или физкультура, имеют достаточно очевидный смысл и не требуют специальных разъяснений. Стоит лишь упомянуть — ради более полной характеристики этой профессиональной группы, что ударными видами спорта среди студентов-психологов традиционно считаются лыжи и шахматы, в которых они занимают относительно приличные места на соревнованиях в своих университетах (раньше, когда на наших психологических факультетах учились гражданки ГДР, психологи преуспевали и в плавании). Во всех же прочих видах спорта психологи явно не сильны и вообще принадлежат к числу не слишком спортивных групп.

На средних и старших курсах структура психологического образования резко перестраивается. Мозги и лягушки уходят в прошлое, математика, как было сказано, забывается, вся философия сжимается до формулы «бытие первично, сознание вторично» (или наоборот), и только формальная логика оставляет неизгладимый след в их мышлении. На смену всему этому приходят собственно психологические дисциплины, богатство и разнообразие которых сопоставимы лишь с широтой индивидуальных различий психологов-преподавателей. В этом море дисциплин, теорий и подходов надо не только постараться не утонуть, но и выплыть к нужному берегу, причем за сравнительно короткое отведенное на это время. Уже к концу третьего курса студент должен вырулить к одному из многих психологических берегов, т. е. твердо и окончательно решить, суждено ли ему посвятить свою жизнь общей психологии, социальной психологии, зооопсихологии или какой-либо еще из многочисленных психологии. Нет нужды доказывать, что в подобных условиях выбор делается либо абсолютно случайно, либо — под влиянием таких факторов, как наличие покровителей на соответствующих кафедрах, принадлежность к соответствующему виду психологии родственников или знакомых и т. п. Ясно, что вследствие этого подавляющее большинство психологов занимается явно не своим делом — как, впрочем, и основная часть остальных наших сограждан, и могло бы принести куда большую пользу и себе, и обществу, если бы занималось чем-то другим.

3. Прорванная плотина

Неверно было бы думать, что система психологического образования абсолютно ригидна и не переживает никаких изменений. Как и все живое, она находится в постоянном развитии (хотя некоторые и считают это развитие регрессом), волей или неволей приспосабливаясь к новым реалиям.

Одним из наиболее заметных результатов приспособительного поведения этой системы служит обучение студентов психологическому тестированию. Здесь нельзя не сказать о том, что у данного занятия очень трудная судьба. Первые психологические тесты были разработаны и применены в годы Второй мировой войны на американских пилотах и почему-то показали, что умственные способности белых выше, чем умственные способности негров и индейцев. Этот результат, конечно, оказался нетерпимым для нашей, в ту пору интернационалистической, идеологии, тут же объявившей тестирование бесчеловечным развлечением расистов. Кроме того наши тогдашние руководители сразу сообразили, что обнаружилось бы, если бы кто-нибудь протестировал их собственные умственные способности. В общем тесты запретили как буржуазную заразу, и запрет сохранялся почти столько же, сколько прожила породившая его система. А некоторые отечественные психологи старшего поколения до сих пор носят его в своих преданных постановлениям Наркомпроса (дедушка нынешнего Министерства образования) умах.