Психологи тоже шутят - [120]

Что же касается понятия «организационный климат», очень популярного в самых разных науках, то практически все эти науки страдают неправильным подходом к его изучению. В качестве основных параметров организационного климата рассматриваются стиль руководства организацией, ее тип, коммуникативная структура и т. д. Нет сомнений в том, что все это действительно важно. Но все же главная слагаемая организационного климата внешние и характерологические особенности секретарши главного начальника. Секретарша это барометр не только организационных изменений, но и повседневной жизни любой организации. По ее внешнему виду можно безошибочно судить о том, насколько процветает организация и какая именно кадровая политика в ней проводится. Подобно тому, как театр начинается с вешалки, любая организация начинается с секретарши, которая к тому же, в отличие от ее начальника и его подчиненных, всегда на месте. И поэтому, приходя в любое учреждение, мы безошибочно судим о том, куда мы попали, в зависимости от того, встречает ли нас в приемной начальника скромно одетая пожилая дама или стильная длинноногая красотка.

В заключение

Зачем пишутся заключения, наверное, знает каждый: для того, чтобы объяснить читателю, что автор себя далеко не исчерпал, у него еще многое на уме, и его начинания будут иметь продолжение. Это особенно важно, когда написанная им книга невелика, и ему приходится оправдываться за то, что он не смог написать больше. Если же книга и так растянута страниц на пятьсот, подобные посулы звучат как издевательства над читателем и воспринимаются им как картины ужасов. Но напоследок попугать читателя тоже невредно, поскольку заключительный эмоциональный шок только усиливает впечатление от прочитанного.

Расставаться с читателем автору всегда грустно. Особенно потому, что большинство авторов не слишком надеется на повторную встречу с ним. Некоторые, правда, на всякий случай извиняются и обещают исправиться: дескать сейчас я написал ерунду, но в следующий раз непременно напишу лучше, т. е. подчеркивают, что главное впереди. Но и они всерьез не надеются на встречу именно с данным читателем, прекрасно понимая, что он, этот читатель, скорее всего, не поверит в чудесное исправление автора.

Еще одно важное назначение заключений состоит в том, чтобы разъяснить читателю, что же автор в своей книге на самом деле хотел сказать. Большинство авторов делает это не столько потому, что исходит из презумпции о тупости типового читателя, которому надо повторно разъяснять прочитанное, а в силу своей убежденности в том, что на пяти-десяти страницах, которые обычно отводятся заключению, доходчиво изложить свои мысли намного проще, чем на сотнях страниц, которые составляют основной текст. И они, безусловно, правы. Подсчитано, что собственно смысловая часть среднестатистического текста составляет процентов двадцать, а все остальное «вода», которая растворяет основное содержание и мешает читателю его выловить. Правы классики герменевтики, которые не устают повторять, что чтение кажется развлечением только тем, кто вообще не читает. На самом же деле это тяжелая работа по выуживанию смысла из тех вод и болот, в которых автор стремится утопить смысл написанного, а вместе с ним и читателя.

Но дело не только в этом. Почти любой автор вместо того, чтобы просто и ясно выразить свою мысль, любит ее всячески закручивать, раскручивать, а потом снова закручивать, придавать ей разнообразные оттенки, погружать в контекст других закрученных мыслей своих и чужих, чем сильно запутывает читателя. Кроме того, типовой читатель это если и не склеротик, то во всяком случае не Шерешевский. Он тут же забывает прочитанное, а когда ему на трехсотой странице излагают нечто, понимание чего требует ясного представления об изложенном на тридцатой странице, и к тому же отсылают его туда, он испытывает справедливое раздражение. Поэтому для того, чтобы связать воедино смысловые фрагменты текста и дать читателю почувствовать, что в тексте и в самом деле имеется какой-то смысл, его необходимо изложить на нескольких страницах, а не на нескольких сотнях страниц. И, хотя иногда попадаются книги без заключений, они выглядят как люди, лишенные одного из жизненно важных органов.

Итак, что же хотел сказать в этой книге ее автор? (Отметим, что надо играть по правилам, т. е. даже если сказать было нечего, все равно надо сделать вид, будто было, что сказать). Ответ на этот вопрос имеет смысл предварить ответом на вопрос обратный: чего автор не хотел сказать, ибо, если этого не сделать, может сложиться неправильное понимание худшее, что может быть между автором и читателем.

Автор не хотел сказать, что наука занятие несолидное и несерьезное, заслуживающее лишь того, чтобы над ним подшучивать, а равным образом и над теми, кто ею занимается.

Он не хотел сказать, что и в самой науке, в отличие от, скажем, от банка или нефтяной компании, все не по-настоящему: что ученые только тем и занимаются, что выдумывают липовые эксперименты, облачают свои личные проблемы в общезначимые формы, выдавая их за теории, подсиживают своих собратьев по профессии вместо того, чтобы открывать истину и т. п.