Психоанализ и бессознательное. Порнография и непристойность - [40]
Нам так много предстоит еще узнать, и каждый шаг на пути познания будет представлять собой смертельную угрозу человеческому идеализму, который сегодня так отвратительно, так беспощадно терроризирует нас. Он должен умереть, и мы непременно вырвемся на свободу. Да и можно ли вообразить более страшную тиранию, чем тирания автоматически идеальной гуманности?!
Фантазия на тему о бессознательном
Fantasia of the Unconscious
1922
Первичное сознание человека не рационально и не имеет ничего общего с пониманием. Оно совершенно такое же, как у животных. И это до-рациональное, до-разумное сознание остается в нас на всю жизнь, являясь могучим корнем и стержнем нашего сознания. Разум же — это расцветший на нем цветок, это кульминация и в то же время предел.
Конечная цель — не знать, а быть. Человечество не знало более рискованного девиза, чем девиз «познай самого себя». Да, знать самого себя необходимо, насколько это, конечно, возможно. Но не для того, чтобы просто знать. Знать самого себя необходимо скорее для того, чтобы по крайней мере быть самим собой. «Будь собой» — вот самый важный девиз.
…Мудрость — это не теория, а состояние души…
Я не верю в прогресс как таковой. Но я верю в удивительные, вспыхивающие, как радуга, и вновь угасающие цивилизации.
Д. Г. Лоуренс
Перевод В. Звиняцковского, В. Чухно
Предисловие
Эта книга — продолжение книги «Психоанализ и бессознательное». Общей массе читателей я посоветовал бы не утруждать себя ее чтением. Общей массе критиков тоже. Я ее писал не для того, чтобы кого-нибудь в чем-нибудь убеждать. Это совершенно не в моем характере. Мои книги не предназначены для общей массы читателей. Я считаю ошибочным распространенное мнение о том, будто всякий человек, умеющий читать печатные буквы, способен прочесть и уяснить себе все, что напечатано этими буквами. И я полагаю настоящим несчастьем то обстоятельство, что серьезные книги выставляют у нас на продажу, как некогда работорговцы выставляли на рынках обнаженных рабов. Но тут уж ничего не поделаешь: живя в эпоху ложно понимаемой демократии, нам некуда деться от ее порядков.
Общую массу читателей я должен предупредить о том, что настоящая книга покажется им еще более невразумительным набором словесной чуши, чем предыдущая. О том же я хотел бы предупредить и общую массу критиков: с этой книгой им нечего делать, разве что бросить ее в корзину.
Что до того ограниченного числа читателей и критиков, от которых, помимо воли, ожидаешь хоть какого-то отклика, то им я также вынужден честно признаться: я бью читателя этой книги в солнечное сплетение. Надеюсь, одного этого заявления будет достаточно, чтобы и их число значительно поредело.
И наконец, оставшейся горстке моих потенциальных читателей я хотел бы заранее принести свои извинения за неожиданное обращение к космологии и космогонии, что может их удивить в этой книге, но при этом сразу же спешу оговориться о его неизбежности. Я ведь не ученый. Я дилетант из дилетантов. Как сказал один из моих критиков, вы «вольны мне верить или не верить».
Да, я не археолог, не антрополог, не этнолог. Я не принадлежу ни к одной из разновидностей «исследователей». Но я чрезвычайно благодарен исследователям за ту огромную работу, которую они проделали и результатами которой я мог воспользоваться. Я находил намеки или подсказки по интересующим меня вопросам у самых различных ученых и в самых различных учениях — и в йоге[1], и у Платона[2], и в Евангелии от Иоанна, и у Гераклита[3], и у Фрейзера в его «Золотой ветви»[4], и даже у Фрейда и Фробениуса[5] — «даже» в том смысле, что у этих двоих я нашел и запомнил одни лишь намеки и отправился дальше, доверяясь собственной интуиции. Вот почему я оставляю вам полную свободу отмахнуться от того невразумительного набора словесной чуши, которую я поместил в этой книге, и не тратить на нее своего драгоценного времени.
Позвольте мне лишь заметить, что, по моему разумению, существует огромная потенциальная область научной деятельности, которая пока что остается для нас совершенно закрытой. Я имею в виду науку, которая, опираясь на жизненный опыт и интуицию, должна понять тайну самой жизни. Назовите ее, если хотите, субъективной наукой. Наша объективная наука как часть современного знания сосредоточена исключительно на феноменах, да и то лишь на феноменах, рассматриваемых в системе причинно-следственных взаимосвязей. Я ничего не имею против нашей науки. Она делает все от нее зависящее. Но наивная уверенность в том, что ею исчерпывается весь запас человеческих возможностей в познании, кажется мне ребяческим легкомыслием. Наша наука — это наука о мертвом мире. Даже биология никогда не рассматривает собственно жизнь, а лишь ее механические функции и инструментарий.
Я искренне полагаю, что великий языческий мир, последними представителями которого были Древние Египет и Греция, — тот языческий мир, который предшествовал нашему миру, — располагал своей собственной широкой, а возможно, и совершенной наукой. Наукой, которая рассматривала собственно жизнь. В нашу эру от этой науки остались одни лишь обломки в виде магии и шарлатанства. Что ж, и от мудрости могут оставаться одни лишь обломки.
Дэвид Герберт Лоуренс остается одним из самых любимых и читаемых авторов у себя на родине, в Англии, да, пожалуй, и во всей Европе. Важнейшую часть его обширного наследия составляют романы. Лучшие из них — «Сыновья и любовники», «Радуга», «Влюбленные женщины», «Любовник леди Чаттерли» — стали классикой англоязычной литературы XX века. Последний из названных романов принес Лоуренсу самый большой успех и самое горькое разочарование. Этический либерализм писателя, его убежденность в том, что каждому человеку дано право на свободный нравственный выбор, пришлись не по вкусу многим представителям английской буржуазии.
Роман «Сыновья и любовники» (Sons and Lovers, 1913) — первое серьёзное произведение Дэвида Герберта Лоуренса, принесшее молодому писателю всемирное признание, и в котором критика усмотрела признаки художественного новаторства. Эта книга стала своего рода этапом в творческом развитии автора: это третий его роман, завершенный перед войной, когда еще не выкристаллизовалась его концепция человека и искусства, это книга прощания с юностью, книга поиска своего пути в жизни и в литературе, и в то же время это роман, обеспечивший Лоуренсу славу мастера слова, большого художника.
Произведения выдающегося английского писателя Д. Г. Лоуренса — романы, повести, путевые очерки и эссе — составляют неотъемлемую часть литературы XX века. В настоящее собрание сочинений включены как всемирно известные романы, так и издающиеся впервые на русском языке. В пятый том вошел роман «Влюбленные женщины».
Страсть. Одиночество. Ненависть. Трагедия…Вечное противостояние сильной личности – и серого, унылого мира, затягивающего в рутину повседневности…Вечная любовь – противостояние родителей и детей, мужей и жен, любовников, друзей – любовь, лишенная понимания, не умеющая прощать и не ждущая прощения…Произведения Лоуренса, стилистически изысканные, психологически точные, погружают читателя в мир яростных, открытых эмоций, которые читатель, хочет он того или нет, переживает как свои – личные…В книге представлены повесть «Дева и цыган» и рассказы.
Дэвид Лоуренс — автор нашумевшего в свое время скандального романа «Любовник леди Чаттерли» в этой книге представлен своим первым произведением — романом «Белый павлин» — и блистательными новеллами. Роман написан в юношеские годы, но несет на себе печать настоящего мастерства и подлинного таланта.Лоуренс погружает читателя в краски и запахи зеленой благодати, передавая тончайшие оттенки, нюансы природных изменений, людских чувствований, открывая по сути большой мир, яркий и просторный, в котором довелось жить.
В наследие английского классика XX столетия Д. Г. Лоуренса (1885–1930), автора всемирно известных романов «Сыновья и любовники» и «Любовник леди Чаттерлей», входят и несколько стихотворных циклов, и путевые заметки, и более полусотни новелл, в которых в полной мере отразились все грани его яркого дарования. «Быть живым, быть живым человеком, быть цельным живым человеком — вот в чем суть». Он всегда и во всем был верен своему девизу. В данную книгу включены 13 ранее никогда не издававшихся в нашей стране рассказов этого блистательного мастера «малого жанра».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Что такое событие?» — этот вопрос не так прост, каким кажется. Событие есть то, что «случается», что нельзя спланировать, предсказать, заранее оценить; то, что не укладывается в голову, застает врасплох, сколько ни готовься к нему. Событие является своего рода революцией, разрывающей историю, будь то история страны, история частной жизни или же история смысла. Событие не есть «что-то» определенное, оно не укладывается в категории времени, места, возможности, и тем важнее понять, что же это такое. Тема «события» становится одной из центральных тем в континентальной философии XX–XXI века, века, столь богатого событиями. Книга «Авантюра времени» одного из ведущих современных французских философов-феноменологов Клода Романо — своеобразное введение в его философию, которую сам автор называет «феноменологией события».
В книге, название которой заимствовано у Аристотеля, представлен оригинальный анализ фигуры животного в философской традиции. Животность и феномены, к ней приравненные или с ней соприкасающиеся (такие, например, как бедность или безумие), служат в нашей культуре своего рода двойником или негативной моделью, сравнивая себя с которой человек определяет свою природу и сущность. Перед нами опыт не столько даже философской зоологии, сколько философской антропологии, отличающейся от классических антропологических и по умолчанию антропоцентричных учений тем, что обращается не к центру, в который помещает себя человек, уверенный в собственной исключительности, но к периферии и границам человеческого.
Опубликовано в журнале: «Звезда» 2017, №11 Михаил Эпштейн Эти размышления не претендуют на какую-либо научную строгость. Они субъективны, как и сама мораль, которая есть область не только личного долженствования, но и возмущенной совести. Эти заметки и продиктованы вопрошанием и недоумением по поводу таких казусов, когда морально ясные критерии добра и зла оказываются размытыми или даже перевернутыми.
Книга содержит три тома: «I — Материализм и диалектический метод», «II — Исторический материализм» и «III — Теория познания».Даёт неплохой базовый курс марксистской философии. Особенно интересена тем, что написана для иностранного, т. е. живущего в капиталистическом обществе читателя — тем самым является незаменимым на сегодняшний день пособием и для российского читателя.Источник книги находится по адресу https://priboy.online/dists/58b3315d4df2bf2eab5030f3Книга ёфицирована. О найденных ошибках, опечатках и прочие замечания сообщайте на [email protected].
Эстетика в кризисе. И потому особо нуждается в самопознании. В чем специфика эстетики как науки? В чем причина ее современного кризиса? Какова его предыстория? И какой возможен выход из него? На эти вопросы и пытается ответить данная работа доктора философских наук, профессора И.В.Малышева, ориентированная на специалистов: эстетиков, философов, культурологов.
Человечество издавна беспокоил вопрос: одиноки ли мы во Вселенной? Те, кто задумывался над этим, чаще всего устремлялись мыслью в надзвездные миры, гадая, есть ли жизнь, например, на Марсе и как она может при этом выглядеть.Между тем совсем рядом с нами обитают хорошо знакомые всем существа, жизнь которых нисколько не проще и не скучнее нашей. В их загадочный мир не так просто проникнуть: здесь не помогут вездесущие папарацци, да и сами обитатели ульев и муравейников вовсе не стремятся попасть на страницы светской хроники.Эта непростая задача оказалась по силам Морису Метерлинку – бельгийскому поэту и драматургу, лауреату Нобелевской премии (1911)
Повержены в прах древние идолы, заросли густым подлеском старые капища, отошли в область предания древние боги. А ведь были времена, когда все славяне почитали как предков и дорогих родичей верховного владыку Рода и его супругу великую богиню Ладу, воеводу Перуна, волхва Велеса и страшную хозяйку леса, богиню смерти Бабу-Ягу.Пантеон славянских божеств по своему составу и достославным деяниям нимало не уступал своим более знаменитым «коллегам» с греческого Олимпа, скандинавского Мирового Древа Иггдрасиль или тем, кого почитали индоиранские народы.
Человечество издавна беспокоил вопрос: одиноки ли мы во Вселенной? Те, кто задумывался над этим, чаще всего устремлялись мыслью в надзвездные миры, гадая, есть ли жизнь, например, на Марсе и как она может при этом выглядеть.Между тем совсем рядом с нами обитают хорошо знакомые всем существа, жизнь которых нисколько не проще и не скучнее нашей. В их загадочный мир не так просто проникнуть: здесь не помогут вездесущие папарацци, да и сами обитатели ульев и муравейников вовсе не стремятся попасть на страницы светской хроники.Эта непростая задача оказалась по силам Морису Метерлинку – бельгийскому поэту и драматургу, лауреату Нобелевской премии (1911)
Западная цивилизация не всегда была мудра, но своих базовых принципов придерживалась неукоснительно: жизнь – это поле битвы, где ты должен быть первым или сразу приготовиться к тому, что тебя затопчут. Этот боевой ритм существования устраивал далеко не всех, и тогда в поисках духовных ориентиров взоры недовольных устремлялись к Востоку.Именно там этот же мир можно было увидеть совсем иначе – спокойным, гармоничным, лишенным суеты бесполезного соперничества. Если ты устал от погони за ускользающим зверем – остановись, сядь у края тропинки и жди.