Психика и реальность - [200]

Приведя далее различные примеры таких трудностей, Р. Клацки продолжает: "Мы не смогли бы уловить вопросительной интонации в фразе "Вы пришли?", если бы первая ее часть не была доступна для сравнения в момент звучания второй. Вообще, поскольку звуки имеют известную длительность, должно существовать какое-то место, где бы их компоненты могли удерживаться в течении какого-то времени" (там же).

Вероятно, достаточно очевидно, что речь здесь идет о том, что в слуховых образах сочетаются одновременность и последовательность элементов слухового временного ряда, а следовательно, об органической связи слухового образа с психическим временем и с оперативной, в данном случае экоической, памятью. Анализируя эту связь, Р. Клацки пишет: "Наша способность распознавать последовательности звуков должна означать, что новые звуки не стирают другие, только что им предшествовавшие. Если бы они их стирали, мы вообще не могли бы воспринимать речь, поскольку произнесение даже одного слога требует некоторого времени, и нельзя, чтобы вторая его часть стирала первую"(/пол< же, с. 50).

Здесь, таким образом, констатируется органическая связь слуха, слухового психического времени, оперативной экоической памяти и речи, самых основ ее организации и формирования. Нельзя, однако, забывать, что слуховые образы и слуховая память в ее органической связи с психическим временем составляет лишь один из компонентов речевого процесса. То, что здесь сказано, в такой же мере относится и к эквивалентам этих взаимосвязей, выраженных в речевых кинестезиях и их взаимоотношениях с кинестетической памятью, сенсорным кинестетическим временем и речью, ибо кинестетические речевые образы — столь же неотъемлемый компонент речевого процесса, как и образы слуховые. Однако включенность речевой моторики и речевых кинестезий во временную организацию речевого процесса существенным образом модифицирует рассмотренные выше соотношения между речью, памятью и психическим временем.

Дело в том, что взятые в чистом виде, лишенные связи с речевыми кинестезиями слуховые образы речи задаются субъекту извне, навязываются ему внешним, в данном случае речевым, стимулом, временная организация которого должна быть инвариантно воспроизведена в образе. Моторные же компоненты речевого действия строятся самим субъектом, воплощают в себе активную часть процесса, составляющую речевое действие именно как действие в собственном смысле этого понятия. Кинестетические словесные образы представляют собой отражение активного, осуществляемого самим субъектом компонента речевого процесса. Именно поэтому речевые кинестезии вносят существенную прогрессивную модификацию в общий принцип организации речевого времени как частного случая времени психического.

Выше уже указывалось, что возникающая в структуре слухового образа на основе специфического сочетания одновременности и последовательности обратимость слухового психического времени по существу дела выражена лишь в потенциальной форме. Пассивная природа собственно слухового образа усиливает изначальную асимметричность прямого и обратного движения. Речь вносит существенные модификации в изначальную асимметричность психического времени, переводя на основе операциональной активности потенциальную форму обратимости в обратимость актуальную. Это достигается средствами операций обратного продвижения, имеющих свой энергетический эквивалент, который используется для противодействия основной энтропийной тенденции, связанной с необратимостью физического времени. Операциональная активность, создаваемая моторнокинестетическими компонентами речи, существенно расширяет диапазон обратимости не только на отрезке оси психического времени, который уходит назад от фокуса внимания, но на противоположном отрезке, направленном вперед.

Здесь, таким образом, обнаруживается двойная, прямая и обратная соотнесенность и взаимосвязь речи, психического пространства-времени, оперативной памяти и оперативного воображения. Во-первых, речевой временной ряд, будучи рядом слуховых, кинестетических и зрительных словесных образов, тем самым подчиняется общим закономерностям организации сенсорноперцептивного времени с его специфическими особенностями сочетания последовательности и одновременности и с его потенциальной временной обратимостью. Во-вторых, словесные образы являются не только результатом воздействия словесных раздражителей и тем самым навязываются субъекту (как и всякие другие сенсорно-перцептивные образы, инвариантно отображающие независимое от субъекта предметное содержание), но и производятся субъектом в качестве его речевых действий и тем самым являются не только операндами, но и операторами его действий. На основе прямой операционной нагрузки эти словесные действия-образы переводят, как упоминалось, потенциальную обратимость психического времени в обратимость актуальную, постепенно повышающуюся в ходе прогрессивного речевого развития.

Такая двойная взаимосвязь речевого временного ряда с организацией психического времени как раз и содержит в себе двойные возможности интегративной функции речи в организации психики и в переводе ее на высший уровень человеческого сознания. Первый аспект этой интегративной функции воплощается в общих закономерностях организации речевого временного ряда как частной формы психического временного ряда вообще, обладающего свойством единства последовательности и одновременности и на этой основе — свойством обратимости. Второй аспект интегративных возможностей речи реализуется в ее обратном воздействии на организацию памяти, воображения и внимания, благодаря чему повышаются интегративные возможности всех остальных психических процессов, необходимым компонентом которых эти сквозные процессы являются.