Психические расстройства. Шизофрения, депрессия, аффективность, внушение, паранойя - [68]

Аутизм часто является сам носителем тех конфликтов, которые возникают у нас под влиянием аффектов. С нормальным человеком происходит событие, доставляющее ему боль. Эта боль, как и всякий другой аффект, имеет тенденцию, закрепиться, продолжиться дольше, чем вызвавшее ее событие, иррадиировать также и на другие переживания, короче говоря, создать длительное болезненное настроение. Это настроение преодолевается независимо от предполагаемого действия, оказываемого временем таким образом, что новые переживания закрепляют свои аффекты. При этом радость может, разумеется, заставить забыть боль или смягчить ее, но лишь до тех пор, пока радость эта сама существует. Неприятное событие остается при этих процессах способным к воспоминанию, как и всякий другой опыт. Иначе обстоит дело, когда в ход против боли приводится аутистическое защитное приспособление: в большинстве случаев оно отгораживает от сознания боль вместе с представлением, окрашенным болью. Возможно ли таким путем совершенно выключить аффект из мира переживаний – я не знаю. Во всяком случае, как при нормальных, так и при патологических условиях обнаруживается множество таких изолированных от сознания аффектов, и мы видим действие этих аффектов даже в тех случаях, когда аффект, как таковой, не осознается его носителем (в мимике, в болезненных симптомах). Из этого мы видим, что, по крайней мере, во многих случаях соответствующие аффекты лишь отщеплены от сознания, но не подавлены, и тогда становится само собою понятным, что и в данном случае налицо имеется присущая всем аффектам внутренняя тенденция овладеть душевной жизнью. Следовательно, «вытеснение» должно всегда поддерживаться аутистическими механизмами, и, наоборот, в проявлениях аутизма всегда выступают вытесненные аффекты или их действие. Шизофреник или даже сновидящий здоровый человек ошибочно верит в смерть близкого человека и поэтому безутешен У него некогда была идея о смерти этого человека в форме желания, однако она тотчас (обычно еще прежде, чем она дошла до сознания) была подавлена, так как она доставляла сильную боль. Теперь она опять всплывает в аутизме и вместе с осуществлением желания доставляет пациенту боль, которой он хотел избежать.

Иногда аутистическое мышление, осуществляя желание, создает симптомокомплекс, который мы называем болезнью.

Разрыв с любимым человеком вытесняется, и взамен этого появляется галлюцинация о совместной жизни с ним. Ганзеровский делирий или синдром дурашливости, т. е. бессознательная симуляция могут осуществляться как аутистическим путем, так и путем реалистического мышления. Однако, для сознательного волевого акта без использования однажды прорвавшихся, но продолжающих затем уже самопроизвольно действовать аффективных механизмов было бы невозможно сохранять так последовательно и так долго сложную картину болезни, как это имеет место при Ганзеровском синдроме. Прорыв такого делирия даже отнюдь не всегда соответствует намерениям всей психики в целом, а лишь более или менее подавленному частичному стремлению, реализация которого иногда приносит больше бреда, чем пользы.

Также и в других случаях цель аутизма заключается в том, чтобы создать болезнь. Эта болезнь должна позволить, например, пациенту избежать предъявляемых реальностью требований, которые слишком тягостны для него (бегство в болезнь). Тогда аутистическая потребность прокладывает себе иногда путь вопреки сознательным тенденциям пациента, которому в действительности болезнь может нанести тяжелый ущерб. Если уклонение от нормы не заходит так далеко, то аутизм позволяет человеку грезить вместо того, чтобы действовать, заниматься бесцельными вещами, строить планы, которые неосуществимы и в силу этого не должны быть осуществлены, углубляться в неразрешимые проблемы, разрешение которых неважно само по себе или вообще даже не может быть найдено.

Если существующая уже собственно болезнь, например, латентная шизофрения, делает невозможной для пациента нормальную связь с действительностью, то он ищет аналогичного выхода; для меня ясно, что часть симптомов именно при шизофрении является попыткой примирить болезнь с действительностью; Фрейд назвал это неудавшейся «попыткой излечения». Правда, с точки зрения больных, некоторые такие попытки удаются вследствие того, что больные замыкаются от внешнего мира и довольствуются галлюцинаторным осуществлением своих желаний.

Все эти разнообразные конфликты, к которым приводит аутизм, образуют почву, на которой вырастает бред преследования. Разумеется, в деталях он имеет довольно много корней, и мы, к сожалению, не можем еще в настоящее время ни дать общую формулу, которая охватила бы все способы его возникновения, ни перечислить все те отдельные моменты, которые содействуют в отдельных случаях его образованию. Мы не можем также войти здесь в обсуждение таких важных моментов, как проекция чувств и идей в окружающую обстановку. По всей вероятности, однако, бред преследования возникает по большей части (или всегда?) в тех случаях, когда больной встречает препятствия, стоящие на пути к осуществлению аутистического стремления или стремления, способного к реализации. Хотя Б. С. и является свободной Швейцарией, однако она находится взаперти в психиатрической больнице; ей принадлежит семиэтажная фабрика банковых ассигнаций, но она не получает ни одной ассигнации. Эротоман может сколько угодно думать, что он горячо любим своей принцессой, однако он никогда не бывает с ней вместе. Если такие больные не совсем утратили потребность в причинном объяснении, то они должны объяснять эти неприятные для них обстоятельства, будь то, логическим или аутистическим путем, как результат враждебных проделок, и прийти таким образом к мысли, что их преследуют. Эта мысль не остается простым заблуждением, а принимает форму бредовой идеи благодаря наличию сопутствующих аффектов недовольства, горечи и раздраженности, которые рождаются из противоречия между восприятием и действительностью; эти аффекты находятся в такой же связи с бредом преследования, как и патологическая эйфория и депрессия с бредом величия и самоуничижения.