Психея. Забвение - [15]

Я мгновенно переключаюсь на поиск интересующих подсказок, пока в голове еще не сложилась картинка, что именно я ищу, но это был вопрос времени, которого у меня полно. Иду вдоль улицы, замечая очередной символ на доме, они словно помечены. Присаживаюсь и фотографирую на телефон, дома надо будет разобраться, что именно это все обозначает. Перед глазами мелькает множество подсказок, доступных для человека, но проходящие люди не обращают внимания. Вспоминая рассказ Эрнесто о крепости, которые уничтожал конкистадор, борясь со змеями. Эта не состыковка меня сбивала, именно поэтому я не обратила внимания на все то, что окружало меня. Все было связано между собой: город, картины, рассказ моего отца и душа Психеи… или кристалл?

Ускоряю шаг, взгляд цепляет перевернутые символы то здесь, то там, пока их не становится больше, и все дороги ведут меня…

— Теопансолько, — выдыхаю я тихо, — храм, посвященный Тлалоку, богу дождя.

Это то самое место, появившееся в последствие землетрясения два года назад. Тогда по какой-то причине природа будто поднимала на поверхность сокровищницы, спрятанные глубоко под землей. Таким образом, примерно в это же время обнаружили храм в пирамиде Теопансолько. Об этом я узнала у Эрнесто, так как время подобного открытия выпало как раз на момент моего уединения в больнице.

Аккуратно спускаюсь вниз по дощатым лесенкам, оставленным отнюдь не для туристов. Скорей всего, при проведении экспедиционной работы все так и осталось на своих местах. Первое, что бросается в глаза, это невероятной красоты зеленая трава, покрывающая всю территорию прямо вокруг храма. Странность в том, что термометр в этих местах зашкаливает, и ни один солнцезащитный крем не способен спасти кожу от бронзового загара. Никто из местных не устанавливал поливочную систему или правильный уход. Плотный слой травы, без единой вмятины или пустыря. Я наступаю на хрустящий плотный покров, надвигаюсь все ближе к древним руинам. Камни все помнят, так говорил отец, именно поэтому я останавливаюсь и рассматриваю стены и, видимо, не зря.

— Папа, так значит, это была настоящая история. И что же я должна сделать? — Я изучаю камни, прикасаясь к каждому, которому могу дотянуться. Разрушения колоссальные, то, что называется руины, и нет никаких сомнений, что здесь была нога человека, как только я поворачиваю влево и нахожу вход в пирамиду.

Во рту пересыхает от ощущений, прохлада мягко обволакивает мои обгоревшие плечи. Археологи оставили деревянные доски, ведущие вниз. Хватаюсь руками за выступающий камень, обломанный на основании, и медленно опускаюсь в темноту. Выудив из кармана телефон, включаю фонарик и осторожно иду по узкому коридору. Стены очень близко между собой расположены, мне приходится двигаться медленно. Задрав голову кверху, у меня только один вопрос: под какой рост строили этот проход? Метра три, не меньше. Спотыкаясь на обломках, сканирую помещение, больше напоминающее длинный узкий вход. Я потрясено приостанавливаюсь перед вырастающими стенами из другого материала, они более аккуратные, и состав отличается от прежней, как и уровень повреждения. Кроваво-красные кирпичи один за другим выстроены в идеальный ряд на всю глубину вниз. Это отдельный храм, построенный намного раньше.

Держусь одной рукой за камень и свечу фонариком на разряженном телефоне, ничего не видно, тогда я пинаю маленький камушек и прислушиваюсь, когда тот ударится об дальнюю стену. Ничего, будто нет у тоннеля не начала, не конца. Строения, скорее всего, принадлежат ацтекам, как и многие расположенные на территории Мексики. Телефон отключается, мой интерес не удовлетворен, но ничего не поделаешь. Убираю его в задний карман и двигаюсь на ощупь.

Возвращаюсь спиной вперед, размышляю над тем, что здесь наверняка жили очень худые люди. Они должны были каким-то образом проскальзывать внутрь отдельного храма, так как проход слишком узкий для обычного человека. Одна моя нога застревает между камнями, выпавшими из стены. Наклониться нет возможности, кроссовки конкретно увязли в трещине. Без возможных вариантов для выбора, освобождаю ногу из обуви и замечаю рисунок, появившийся перед моим лицом, благодаря удачно упавшему лучу естественного света. Вся стена испещрена множеством символов, изображения летучей мыши, паука и тот самый, который встречается мне слишком часто. Понимая, что у меня нет возможности сфотографировать, я выхожу из пещеры, оставшись практически босой. Солнце медленно опустилось за верхушку пирамиды, темная тень падает на яркую траву и исчезает, погружая весь город в сумерки. Яркая луна, как патрульный, возвышается над этим местом, устрашая и предупреждая.

Отхожу на небольшое расстояние и снимаю единственный кроссовок, оставшийся на ноге. Деревянные ступеньки усыпаны мелкими насекомыми, больше напоминающими термитов. Наступать босой ногой на них опасно, поэтому я решаю забраться по склону, но стоит мне зацепиться за траву руками, как я слышу это снова. Голоса в моей голове, они перешептываются и переходят на крики, голова начинает жутко кружиться, я оседаю на траву, обессиленная. Фоном идет шипящий звук, он настолько громкий, что мне приходится закрыть уши и сжать с силой голову. Он похож на оружие массового действия, когда твое тело не слушается тебя, в душе поселяется паника и страх быть обездвиженной.