Пси - [11]

— Ты же когда уехал, ну то есть тебя забрали, не сказал, что с ними делать. Только записку с ключами оставил, вроде как посмотреть. Ходила туда иногда. Убирала. Но далеко же, часто не наездишься. Сам понимаешь, дом требует ухода. А у Мишки и его девушки, у них сложная ситуация была. Родители у него дачу продали.

— Короче, Хель.

— Я подумала: пусть живут, дала ключи. Ну, пока тебя нет. Я не знала, когда ты вернешься. А теперь как их выгнать? Им жить совсем-совсем негде. Так даже справедливо, помнишь, ты их дачей пользовался? Я решила, что так будет правильно. Тебе они не помешают. Мишку ты знаешь, девушка его тоже очень хорошая. Ты бы знал, какие у них трудности. И родители против.

— Это у меня трудности. Я сам буду решать, кто будет жить в моем доме. Давай ключи.

— Ты ешь, а то остынет. Ключи у Мишки, они ведь там живут.

— Ясно.

— Ты ведь их не выгонишь?

Андрей подцепил вилкой кусок яичницы и сунул в рот. Подгоревшая корочка с одной стороны и недожаренный белок с другой отбили всякое желание завтракать.

— Посмотрим. Если дом в порядке, пусть живут.

— Андрюшка, ну, пожалуйста, им же некуда идти!

— Я сказал, посмотрим.

Настроение стремительно портилось. Ноющий голос Хельги, отвратительная яичница, запах скисшего молока.

— Пойду, наверное. Сигареты закончились, значит, пора валить.

— Может, еще кофе хочешь?

В голосе женщины послышалось облегчение. Липкое, отвратительное.

— Нет, мне хватит. Где мой рюкзак?

Она попыталась чмокнуть в щеку на прощанье, но Андрей отстранился. Дверь квартиры хлопнула за спиной. Выйдя из подъезда, он вытащил последнюю сигарету, смял и бросил на асфальт пустую пачку. И, перебивая дымом горький вкус, пошел к остановке. Больше он сюда не вернется, ни за что.

“Искушение собой” часть 2. Два с половиной года назад

Пугающие воспоминания о чужих голосах Андрей постарался вытравить, окунувшись в работу. Новый год встретил вдвоем со Светой тихо и по-домашнему. Жизнь, словно компенсацию за неприятности, подкидывала неожиданные сюрпризы. Повышение, отпуск в середине зимы на Бали, родители Светки подарили денег на покупку машины. Андрей радовался и подставлял ладони под открывшийся рог изобилия. Только с Хельгой, свидетельницей пережитого “позора”, старался не видеться. И натыкаясь в ящике стола на ключи от дачи только морщился, решал вернуть, но каждый раз благополучно забывал.

В середине апреля Андрей неожиданно разругался со Светкой. Сначала из-за ничего не значащей мелочи. Потом всплыли какие-то старые обиды. Скандал перешел в неконтролируемую стадию, Светка разбила пару тарелок и ушла ночевать к подруге. Андрей выпил найденную в холодильнике бутылку пива и мрачным идолом завалился на диван. Включил старый боевик и тут же задремал под грохот взрывов.

Сон принял его, как ледяная вода под треснувшим льдом. Со всех сторон Андрея обступила звездноглазая тьма, шипящая змеями. Холодные пальцы забрались под череп, перебирая сны и мысли, как монетки. Как будто нищий обыскивал бесчувственное тело пьяного гуляки. Вытряхивал из карманов ничего не значащую мелочь. Пока не нашел золотой червонец, спрятанный у сердца.

Он вздрогнул и проснулся. Бессмысленно уставился в телевизор, не понимая, что происходит. Экран стер картинку шумом пустого эфира, мигнул и погас. Из рифленого бока потянулась тонкая струйка синего дыма, распуская по комнате запах паленого пластика.

Андрей вскочил как ошпаренный. Метнулся через комнату и выдернул из розетки шнур. С обидой осмотрел погибший телевизор: над серой панелью, вверх по обоям тянулись черные разводы гари, похожие на пламя.

— Замечательно. Просто отлично. Поругался с женой, сжег телек. Что дальше?

Никто не ответил. Мысленно сплюнув, Андрей пошел на кухню. Только дойти не сумел. На полпути, возле входной двери, ему сделалось дурно. Голова закружилась, ноги наполнились старческой слабостью, к горлу подступила тошнота. Андрей рухнул на пол, скорчился, как от судорог, захрипел. Вокруг разворачивались старые знакомые — прозрачные дуги вселенской астролябии. Сначала робкие и начертанные пунктиром, они наливались звенящей мощью и росли, росли, росли… Андрей закричал, разрываемый изнутри личным апокалипсисом.

Маленькую вечность Андрей лежал, свернувшись зародышем. Капающая вода из крана в ванной то лупила бешеным стаккато, то каждым ударом отмеряла века. Призрачные дуги вращались, указывая стороны света и тьмы. Где-то на невидимом ночном небе бежали планеты и звезды, и на каждую указывала тонкая стрелка с пылающим наконечником.

Видение померкло. А следом заявились голоса, кричавшие сквозь пространство. Незнакомые, чужие. Но по каждому можно было скользнуть как по нити, чтобы в конце заглянуть в глаза человеку, чьи мысли слышишь. Мысли? Слышать? Сомнений не было. Андрей видел их сознание, надежды и сомнения, радости и боль. Как заглядывает в окна домов случайный прохожий.

Вот таксист наливает в крышку из термоса кофе. Без сахара, самый дешевый, растворимый. Андрей чувствует вкус вместе с ним, наслаждаясь чужими ощущениями. Тот, другой, думает, что пора домой, трет слипающиеся глаза. Андрей хочет спать вместе с ним, зевает и скользит по тонким струнам дальше.