Псалмы. Читаем вместе - [34]

К тому же духовная брань продолжается долгое время. Противостоящие стороны тут – сам пророк Божий Давид и те, кого он обозначает как «враг мой». Если у Давида случались конфликты с конкретным лицом – принадлежащим к его роду или роду царя Саула, – то в псалмах чаще всего указывалось имя. Но здесь нет имён, и мы понимаем: ведётся брань, в которой задействованы все духовные силы человека – разум, воля, душа.

Борьба развивается, достигает кульминации.

Наступает предел всех возможностей. Царь Давид видит: ведут эту брань падшие ангелы – и человек не может их победить. Они хоть и падшие, но имеют природу духовную, а не телесную. Противостоять духам способен только тот, кто вооружён Божественной силой, имеет веру, понимание, сведущий ум, который открывает: это состояние, обычно не свойственное тебе, означает, что сейчас ты переживаешь брань.

Когда мы смотрим соревнования спортсменов, нас всегда удивляет их воля к победе. Вся жизнь, все силы людей направлены на то, чтобы одолеть соперника. Иначе какой смысл в этой борьбе?

А в духовной брани ни один человек не может себе представить, что победит противника, имеющего преимущество по самой своей природе, силе, ловкости, хитрости. Поэтому на брань во имя Господне духовные люди всегда идут, призывая Бога. Им необходимо чувствовать уверенность, получить знамение от Господа: «Не бойся, по воле Божией ты не окажешься в бедственном, беззащитном положении».

Вспомним, как юноша Давид выступил на поединок с богатырём Голиафом (см. 1 Цар. 17). Это был решительный момент. По тогдашним представлениям, от результата их битвы зависел исход войны. Чей боец одолеет, та сторона и будет победительницей. И не нужно сражаться целому войску, погибать тысячам людей.

Филистимляне спрашивали, кто с израильской стороны выйдет сразиться с Голиафом. Но такого смельчака не находилось. А Давид был исполнен Божественной ревности. Что его ободряло? Конечно, вера и благодать Божия, которая действовала в нём и превышала всякое человеческое представление. Разве он мог думать, что у него больше физических сил, чем у филистимлянского богатыря? Конечно, нет.

Когда Голиаф увидел Давида, он начал насмехаться над ним: в руках у юноши была праща, выглядела она как палка. «Что ты идёшь на меня с палкой? Разве я собака?» – глумился богатырь.

Когда борцы встречаются на ринге, у них всегда бывает одна весовая категория. А тут – никакого равенства: гигант Голиаф – и по сравнению с ним маленький человечек Давид. Зато воодушевлённый, вдохновлённый, дерзновенный: во имя Господне выступает! Какая прекрасная картина!

И тот, кто возносился, насмехался, говорил, что пристукнет, придавит юношу своей огромной лапой, вдруг падает замертво. Давид победил – и филистимляне побежали. Поняли: с Израилем – Бог. Если один человечек взмахом руки повалил такую гору, то победа явно идёт свыше. И сам Давид ощущал: с ним Господь.

А в двенадцатом псалме у Давида нет этого чувства. Ему кажется, что он оставлен один на один с сильнейшим противником, превосходящим его во много раз. Конечно, Давид настроен решительно, он не отступит. Отступать нельзя! Как только сделаешь шаг назад, знай, что ты уже побеждён. И в этой напряжённой ситуации, когда по ощущениям сила духовная его оставила, у Давида вырывается крик к Господу: Доколе? Как это может быть? Ведь он молит Бога, несёт эту брань во имя Его, готов постоять до конца, жизнь отдать – и не чувствует присутствия Создателя, словно забыт Им.

Пророк Исаия провозглашал от лица Господа:

если мать тебя забудет, то Бог не забудет (см. Ис. 49: 15). Эти слова вдохновляют, укрепляют человеческий дух. А у Давида – совсем иные ощущения: Доколе, Господи, забудеши мя до конца? Вот он – конец: пророк стоит перед грозным, могучим врагом.

В летописи Оптиной пустыни я читал историю, которая произошла с одним послушником – ещё при жизни преподобного Амвросия. Послушник этот был молитвенным, богобоязненным, прилежным. И вот поздней ночью к нему зримо, видимо пришёл падший дух. Послушника обуял такой страх, что передать невозможно, он стал призывать Бога, Царицу Небесную, старца Амвросия. Чувствовал: сейчас этот дух его раздавит, как букашечку.

Но всё закончилось – и, чуть только забрезжил свет, послушник побежал к старцу Амвросию. Постучал к нему в дверь, а тот говорит:

– Ты знаешь, кто сегодня у тебя был? Тысяченачальник (тот, у кого в подчинении – тысячи падших ангелов!). Обычно те, к кому он является, не остаются живыми. Но я уже знал об этом посещении – и молился о тебе.

Послушник понял, что был защищён не своей силой, а благодатью Божией и молитвой старца.

И у царя Давида тоже появился страх. Но боится он не за свою жизнь. Пророк в ужасе от того, что Бог его – оставил, забыл, исключил из числа Своих верных служителей.

Примерно так описывали духовную брань и христианские святые. Антоний Великий в моменты особого напряжения тоже думал, что Бог оставил его.

Пророк Давид спрашивает: Доколе отвращаеши лице Твое от мене? В другом псалме он говорит, что постоянно ощущает присутствие Творца: «Егда воззвах к Нему, услыши мя» (Пс. 21: 25). А здесь – всё не так. И пророк думает, что прогневил Господа: