Прыжок в прошлое - [24]

Питер увидел, что преподобный внезапно наклонился к миссис Бинг и стал очень серьезным. Он понизил свой рокочущий голос, хотя все равно его было хорошо слышно.

– Надеюсь, что вы, зная историю мистера Сеймура, не упоминали при нем об ожерелье?

Питер навострил уши. Интересно, почему преподобный настроен против Гидеона?

– Мой брат говорит, что нам с ним повезло, – ответила миссис Бинг. – Он вел большой дом в Лондоне, а также поместье в тысячу акров в Суррее. Ричард настаивает на том, что он хороший человек, но с ним плохо обращался лорд Льюксон.

– Леопард не меняет своих пятнышек, мадам. Я ему не доверяю, и мне он не нравится. Вы можете быть уверены, что я буду настороже.

– Вы слишком строги, – ответила миссис Бинг. – По моему мнению, мистер Сеймур вполне надежен.

– Мама, что сделал мистер Сеймур? – спросил Сидни.

– Ничего, мой дорогой, совсем ничего важного.

Преподобный что-то проворчал. Питеру так хотелось услышать все о Гидеоне, что он потерял равновесие, ударился подбородком об оконную раму и прикусил язык. Он задохнулся от боли, втянул носом пыль, которая собралась за рамой, и чихнул несколько раз подряд на весь сад. Когда он открыл глаза, то увидел, что все лица сидящих за столом повернулись к нему. Питер решил, что будет лучше, если он помашет им и что-нибудь скажет.

– Спокойной ночи! – крикнул Питер вниз. – Похоже, у вас превосходный ужин.

С этими словами он соскочил с подоконника, прыгнул в кровать и накрылся с головой простыней. До него донесся смех преподобного Ледбьюри.

Прощальный ужин закончился, и Бэслоу-Холл погрузился в тишину, нарушаемую лишь уханьем совы. Один Гидеон Сеймур не спал. На его кровати лежало скомканное письмо. Гидеон неподвижно стоял у открытого окна. Вместе с ночной свежестью в комнату доносился аромат лаванды и роз, в свете луны порхали летучие мыши.

– Только подумать – я сбежал от него лишь для того, чтобы это понять! – В глазах Гидеона сверкнула ярость. Казалось, будто он разговаривает с кем-то. Однако Гидеон находился один в комнате и был явно расстроен и раздосадован после чтения письма.

– Он лжет, Джошуа! Лжет! Его не заботит твоя судьба, им движет желание заманить обратно меня! Другого намерения у него нет! – воскликнул Гидеон. – Неужели Льюксон не успокоится, пока всего у меня не отнимет? Почему он не отпустит меня с миром?

Питеру снились мама и папа. Он пытался что-то им сказать, но они его не слышали, хотя он говорил очень громко.

– Питер! Питер! Вставай!

Кто-то тряс его за плечо. Он открыл глаза и отчетливо увидел белые стены пустой комнаты.

– Ох… это ты, – сказал он и упал обратно на подушку.

– Питер, я могу заставить себя растворяться! – сказала Кэйт. У нее были распущены волосы, и она все еще была в длинной белой ночной рубашке лицо горело от возбуждения. – Смотри!

Кэйт закрыла глаза и начала трястись, пока ее конечности не повисли так, будто были без костей. Питер лежал на кровати и наблюдал. Кэйт выглядела очень смешной, и он захихикал.

– Ох, ты меня сбил, – рассердилась Кэйт. – Это дело сноровки. Я знаю, что могу это сделать. Пытаюсь с самого рассвета. Знаешь, как с этими картинками – сначала все плоское, но потом, если расслабиться и упорно смотреть, то картинка постепенно выскакивает перед тобой, и ты не понимаешь, почему не видел этого раньше.

Кэйт подошла к окну, солнце освещало ее блестящие рыжие волосы.

– А теперь не мешай мне, – приказала она и снова постаралась расслабиться. Она закрыла глаза и наклонила голову чуть вперед. Кэйт была похожа на медитирующего ангела.

Через мгновение она стала растворяться в утреннем воздухе. Солнце светило прямо Питеру в лицо. Он поднял руку, чтобы заслонить глаза. В следующую минуту Кэйт исчезла совсем. Там, где она стояла, теперь лишь летала муха.

– Ой, нет! Кэйт! – крикнул Питер. – Нет!

У Питера бешено заколотилось сердце, и шестое чувство подсказало ему, что комната пуста. Кэйт ушла. Ужасно было ощущать свое одиночество в глубине времен. Конечно, Кэйт не без недостатков, но они были вместе, и она не могла просто так бросить его. Питер почувствовал себя безмерно обиженным, рухнул на кровать и стал колотить по подушке, с каждым ударом выкрикивая: «Нет!»

– Успокойся, успокойся, – сказала Кэйт от двери.

Питер застыл, не донеся кулака до подушки, и разинул рот:

– Ты где… была?

– Гуляла, – сказала она и прыснула от смеха.

– Перестань смеяться и расскажи, что произошло!| – раздраженно пробормотал Питер.

Но Кэйт не могла удержать смех, она бросилась на кровать и по ее щекам потекли слезы.

– Твое лицо, – выдохнула она. – А лица девчонок! – Она зарылась головой в простыни, тело ее сотрясалось от смеха.

– Каких девчонок? Кэйт, возьми себя в руки! Кэйт села, стараясь успокоиться.

– Я прошла всю классную комнату… – начала она, но снова рассмеялась, и чем серьезнее смотрел на нее Питер, тем больше она смеялась.

Почему она все делает назло, думал Питер, уже забыв, как он радовался ее возвращению. В конце концов Кэйт успокоилась.

– Ты знаешь, где ты спишь? В комнате 11 класса! Там кто-то накалякал по всем стенам что-то грубое про учителей, и все счищали надписи щетками. В классе сидела очень строгая мисс Ганн, заместитель директора. Она читала газету, но время от времени поглядывала поверх очков и говорила: