Прыжок - [227]

Джек Кроун некоторое время бесстрастно молчал. Тогда Джоджо вновь веско заговорил с ним:

— Ты поедешь домой? Я не выношу смотреть на то, как ты тут сидишь с такой унылой мордой, как в дождливый уикэнд в Блэкпуле. Ко мне скоро нагрянет одна пташка, и я хочу, чтобы у меня было соответствующее настроение: поразвлечься с ней, а не повесить ее.

Джек потер лицо большой ладонью.

— Все равно я думаю, что там что-то стряслось. Я даже не мог получить от них факс. Предполагалось, что они должны были сообщить нам, когда поступит следующая партия товара. А мы ничего не услышали. И даже модемная линия молчит.

Джоджо потерял терпение.

— Джек, уматывай домой, ясно?.. Играй с детьми, играй с собой, если тебе нужно, но, пожалуйста, уезжай домой!

Джек уставился на перебинтованную руку Джоджо. Культи у того оказались безобразно распухшими. Джек знал, что Джоджо поглощает обезболивающие таблетки, как конфеты. И это помимо ежедневной изрядной дозы алкоголя.

— Он с таким же успехом мог выстрелить тебе в голову, — злорадно заметил Кроун, — потому что после того, как Ник отстрелил тебе пальцы, ты наполовину сошел с ума.

Лицо Джоджо потемнело от гнева, и он заревел:

— Я еще с ним разберусь! — Он взглянул на свою искалеченную руку и прошипел, стиснув зубы: — Как только прыжок завершится, я его достану. Я пообещал это себе. Он будет в моих руках. И я заставлю этого ублюдка визжать, умоляя о помиловании!..

Джек перебил его:

— Судя по тому, как ты относишься к бизнесу, — сдержанным тоном произнес он, — ты не сможешь даже постирать свое белье. Не говоря уже о том, чтобы достать Ника Карвелло. Выпивка и наркотики, наркотики и птички, выпивка и птички. В этом ты весь.

Джоджо внимательно посмотрел на своего партнера по бизнесу и единственного друга и шутливо спросил:

— Ну, так и что же в этом нового?

Джек вздохнул. В глубине души он был почти уверен, что в Шри-Ланке стряслось что-то серьезное. Но понимал: пока он не сможет с помощью фактов обосновать и доказать это, его друг и наставник просто не захочет ничего слушать.

Спустя пять минут к Джорджио прибыла молоденькая девушка с грудями, как мячи для регби, и губами, как канализационные трубы. И тогда Джек собрался и поехал домой.

Его по-настоящему интересовали только жена и собственные дети. И еще он старался держаться подальше от тюрьмы. А когда Джорджио начал вылезать на поверхность после неудачной для него стычки с Ником, Джек сразу уловил изменение в обстановке: все самое дорогое для него оказалось в опасности. Он-то знал, что скорее перережет своему другу и партнеру горло простой бритвой, чем позволит тому разрушить все, что было дорого Джеку.

Алан сидел на великолепной веранде отеля и потягивал шотландское виски из стакана. Комната фактически находилась на берегу — всего-то в каких-то в двадцати ярдах от моря. Рокот волн подбадривал Алана. Море было вечной, опасной стихией; оно требовало к себе уважения. Он с этим был согласен. Ему нравилось прислушиваться к шуму прибоя в такое время, как сейчас. Тишину нарушал еще и писк ночных насекомых. Глядя на море, Алан любовался отражением луны на дрожащей поверхности воды.

Первоклассный отель, принадлежавший Донне, был построен весьма рационально. Он предназначался для людей, которые любили наслаждаться уединением и готовы были заплатить за это. И он разительнейшим образом отличался от так называемого отеля «Бэй Вью» в Хиккадоа…

Узкая асфальтовая дорожка вела непосредственно к воде и к душу с пресной водой. Пройдя по ней, Алан скользнул в море, погрузив тело в прохладные волны. Он мечтал смыть с себя тяжелые впечатления и звуки сегодняшнего дня. Ему хотелось, чтобы море избавило его от ощущения грязи, которое осталось после общения со Стефаном.

Лежа спиной на воде, он плотно закрыл глаза — и вдруг ему представилось хрупкое тельце погибшей маленькой девочки. Алан попытался прогнать это видение и нежелательные воспоминания, которые оно пробуждало. «Мы даже не узнали ее имя…»

Он проплавал минут десять и вышел из воды. Идя по дорожке, Алан заметил на веранде вышедшую подышать воздухом Донну. При свете ламп было видно, какая она посвежевшая после душа; контуры ее тела отчетливо проступали сквозь тонкий халатик. Когда Алан подошел к веранде, Донна села на обитый тканью стул и взяла свой стакан с виски.

Алан насухо вытерся полотенцем и сел рядом с ней.

— Как ты сейчас себя чувствуешь, милая? — ласково спросил он.

Донна потрясла головой, от чего разметались ее блестящие влажные волосы.

— Не знаю. Думаю, слишком многое случилось, чтобы можно было сейчас в этом разобраться.

— Какой ужас то, что случилось с этой девочкой, да? — Алан взял руку Донны в свою ладонь.

Она испытала благодарное чувство за этот маленький знак внимания. И когда Донна молча кивнула головой, глаза у нее сверкали от слез.

— Она была такая маленькая, Алан, такая беззащитная! И походила на маленькую куклу… Я хотела бы обратиться к властям!

Кокс то нежно пожимал ее ладонь, то отпускал ее, отвечая Донне.

— Послушай, Донна, мы уже раньше проходили через все это. Они нас всех повяжут, включая тебя. И поверь мне на слово: отделение лесбиянок в тюрьме «Холловей» покажется тебе куда лучше, чем местная тюрьма. Так что пусть с этим разбирается Джой.