«Прыгающая газель» - тавро расизма - [22]

Таким образом, МОК отказался выполнить просьбу о реабилитации Национального олимпийского комитета ЮАР, атака была парирована, а попытки реакционных сил добиться признания НОК ЮАР - разоблачены. Тем не менее необходимо ясно указать на то обстоятельство, что часть членов МОК одобрительно относится к стремлению Южной Африки вернуться в олимпийское движение. С возможностью возобновления происков в этом направлении нужно считаться и проявлять бдительность, чтобы навсегда покончить с расизмом в международном спорте».

Прогноз К. Андрианова оказался точным.

Здесь необходимо отметить, что к тому времени здоровые силы в МОК со все большей настойчивостью привлекали внимание «самого большого правительства в мире», как иногда именуют эту организацию, к требованиям современности. Они заключаются, в частности, в укреплении связей МОК с национальными олимпийскими комитетами, действующими в эффективном контакте с государственными институтами и общественными спортивными организациями, международными спортивными федерациями, в распространении его влияния не только на период подготовки и проведения олимпийских игр (а ведь именно так обстояло дело раньше), но и на весь непрерывный процесс развития мирового спорта. Эти властные веления времени заключаются также и во всемерном расширении представительства молодых государств «третьего мира» и помощи им. И, наконец, в том, чтобы превратить МОК в надежный инструмент сотрудничества и взаимопонимания между народами посредством олимпийского спорта, признанного ныне неотъемлемой частью общечеловеческой культуры, фактором мира и социального прогресса.

К сожалению, среди членов МОК до сих пор есть люди, стремящиеся противодействовать императивным тенденциям динамично развивающегося мира, сохранять его кастовый, замкнутый характер, отгородиться от нашей бурной и противоречивой эпохи социальных сдвигов и политических перемен. В одном из интервью французской газете «Экип» бывший тогда президентом МОК лорд Килланин говорил, подчеркивая фундаментальный характер этих изменений: «В начале века спорт был привилегией обеспеченных слоев населения. Теперь положение изменилось. Это нельзя не учитывать… Однако необходимо тщательно избегать таких действий, которые были бы продиктованы личными взглядами и симпатиями… Необходимо отдавать себе отчет в сущности происходящих перемен, поддерживать основные принципы олимпизма, содействовать их популяризации во всем мире». Что же, это трезвая точка зрения, учитывающая объективную реальность событий, в центре которых находится МОК. Франтишек Кроутил, член Международного олимпийского комитета из Чехословакии, позже, накануне 79-й сессии МОК 1977 года в Праге, подчеркнул, что в рамках высшего органа олимпийского движения всегда существовали те или иные тенденции, разница лишь в том, что одни из них направлены па ограничение роли МОК проведением игр, на дробление олимпийского движения; другие же - на демократизацию олимпийского движения, пресечение попыток политического вмешательства, пособничества коммерции и расизму.

Как же не вспомнить в этой связи о поистине живом ископаемом, каким предстал там же, в Праге, на 79-й сессии Международного олимпийского комитета, 90-летний Реджинальд Хани, юрист из Йоханнесбурга! После изгнания ЮАР из семьи олимпийских наций в 1970 году Хани было предложено подать в отставку. Однако, поддержанный прежним президентом МОК Эвери Брэндеджем, южноафриканский «посол» остался в МОК. Как сообщало агентство Ассошиэйтед Пресс, 70 лет назад Хани выступал за Оксфордский университет на соревнованиях Олимпиады 1908 года. «Существование подобного Мафусаила в МОК, - отмечало агентство, - никак не говорит в пользу структуры этой организации».

Престарелый Хани, однако, не намерен был ограничиться ролью экспоната в лавке древностей, ибо ассоциировал себя с «единственной нитью, связывающей ЮАР с олимпийским движением». «Пока им не удалось отделаться от меня, - говорил Хани, - я буду сражаться за свои «идеалы». Какие «идеалы» - ясно: восстановление Южной Африки в олимпийском движении. Никого не представляя, кроме одного себя, Хани тем не менее присвоил себе право выступать в качестве рупора как белых, так и черных атлетов. Он щедро раздавал интервью, в которых неизменно сетовал на то, что «все началось с этих русских, появившихся в 1952 году». До тех пор, дескать, в МОК царили тишь и гладь, а ныне только и говорят, что о политике. «Никому нет дела, - продолжал брюзжать патриарх апартеида в спорте, - кто и как отбирает спортсменов на олимпийские игры, во всем виноваты эти русские». Действительно, «эти русские» плохи, по мнению старца Хани, уже потому, что начиная с 1952 года ведут неослабную борьбу за соблюдение правил Олимпийской хартии и добились выдворения расистов из олимпийского дома.

Реджинальд Хани, конечно же, отлично сознавал, что он не «единственная нить, связывающая ЮАР» с МОК. Роль политического коммивояжера при нем выполнял неотлучно сопровождавший его в вояжах вице-президент Южноафриканского олимпийского комитета Деннис Макилдоуи, на которого возлагались функции агента по связи между режимом Претории и расистским лобби в МОК.