Прятки - [24]

— Да найду, найду, отстаньте! — взмолилась я, в конце концов. Похоже, они так и не поняли, откуда такая странная реакция на искреннюю заботу.

Заканчивался апрель. Помню один чудесный даже для весны день, слишком необыкновенный, настолько все вокруг буквально сияло, а людей окружала аура доброты и умиротворения. Весь день институт плавал на волнах смеха и даже самые строгие преподаватели все время улыбались и ни к кому слишком сильно не придирались. На работу я ехала с таким удовольствием, будто там меня сейчас, как минимум, коронуют. Нина Алексеевна притащила огромный торт, усыпанный орехами, а Никита преподнес мне цветок какой-то неизвестного вида, который опознать не получилось. Пах он противно, но я вежливо улыбнулась (хотя и получилось слишком криво) и поблагодарила.

— На сдачу дали, — пояснил он происхождение странного растения, — завтра завянет уже.

Ни разу за время нашей совместной работы Никита не проявлял ко мне никакого интереса, как к женщине, так что прямо отлегло, стоило узнать, что цветок ему просто деть некуда, а домой тащить лень. Меня полностью устраивала форма нашего общения и было бы обидно ее менять. Как я обожаю таких людей — ни одного косого взгляда, ни одного намека, ему было совершено без разницы, какого я пола!

Чай мы пили, наверное, целый час. Потом Нина Алексеевна ушла домой, спрятав остатки торта в холодильник, я вернулась к секретарской стойке и включила какую-то музыку. Было девять часов и, судя по прошедшему месяцу, в такое время уже никто не придет, а звонок я услышу.

Через минуту из коридора раздался громкий протяжный стон. Я побежала посмотреть, что случилось — Никита выкатывал из комнаты, сидя в компьютерном кресле на колесиках, демонстративно уронив голову на бок и держась рукой за раздувшийся живот.

— Объелся, дышать не могу, — пожаловался, не поднимая головы и потребовал срочно раздобыть ему лекарство от желудка. Ногами, однако, он перебирал довольно бодро, причем настолько, что оттолкнулся слишком сильно, не успел затормозить и наехал мне прямо на ногу. Больно-то как было! Я шипела, ругалась и плевалась так, что Никите пришлось забыть о несварении желудка, быстро вскочить и уступить мне место. Я уселась в его кресло и стала тереть ступню, вспоминая, есть ли в нашей аптечке что-нибудь, кроме лейкопластыря, за чем можно послать провинившегося. Оставалось надеяться, что все кости остались целы!

В отличие от меня, сам Никита происшествием особо не опечалился и вскоре выкатил из серверной на другом кресле, посолиднее, с ручками, на вид угрожающе массивном. Таким можно и насмерть переехать… Невозможно было удержаться от попытки от него укатиться (так как убежать мешала больная нога). В результате через пять минут мы столкнулись и упали где-то в районе стойки, он с хохотом пытался подняться, почему-то вставая коленом мне на ногу, а я, естественно, его отталкивала, не желая, чтобы на меня наступали.

Одно из кресел уперлось в стену и Никита, поднимаясь, бился о сиденье лбом и падал назад, отчего я хохотала еще громче.

Давно я так не веселилась! Встать не получалась, так что я сдалась, осталась лежать на полу и попыталась успокоиться. Еще через минуту, когда удалось совладать с приступами хохота, приподнялась на локтях… И увидела у входа Танкалина младшего.

Никита тоже его увидел, потому уже молча поднялся и подал мне руку. М-да, такое настроение испортить, я схватилась за руку, встала, отряхнула юбку и, сделав лицо кирпичом, молча проследовала за стойку. Хотела предложить Никите помощь, но он уже укатывал сразу оба кресла, причем слушались они его гораздо лучше, чем несколько минут назад. Танкалин поворачивал вслед нашим передвижениям голову, но так и не отвернулся. Мог бы сделать вид, что не заметил, как тут выселяться, пока он не появляется! Должен же знать, что вежливый человек — это не тот, кому не бывает неловко за собственное поведение, а тот, кто не замечает, когда неловко другим.

Еще немного постояв, Танкалин подошел к диванчику для посетителей у стены рядом со стойкой, развалился на нем, закидывая одну руку на спинку, а второй поманил меня.

— Что?

— Подойди, пожалуйста. Хочу кое-что спросить, — на редкость вежливо попросил.

Причин отказывать вроде нет, ладно, подойду. Еще раз поправив юбку и опустив ее пониже, я вышла из-за стойки.

Он кивнул на диван.

— Садись.

Сейчас у него на лице улыбка, которая появляется, похоже, только когда он видит меня. Ну, или еще разве что Парину так же скалиться, как голодная акула в предвкушении обеда. Эта улыбка меня сразу же приводит в боевую готовность. Я демонстративно села подальше, сохраняя на лице максимальную вежливость. Мы не разговаривали с того дня, когда он желал поздравлять меня с днем рождения. Надо подготовиться…

И все же подготовиться я не успела.

— Ты им всем даешь? — грубо поинтересовался Танкалин.

— Ч-что? — пролепетала я в полной уверенности, что мне послышалось.

— Ну, со всеми спишь? Стоцкий… тот парень в больнице, теперь Никита, — его глаза нехорошо горели и он очень понятливо улыбался, словно приглашал в соучастники, посмеяться вдвоем над какой-то пошлой приторной шуткой.