Прозябая на клочке земли - [16]

— Мы могли бы поехать вместе с ней, — сказал Грегг.

Они сели в свой «Олдсмобиль». Двигатель работал. Служащий автомастерской не стал его выключать.

— Обратно в Эл-Эй, — вздохнул Роджер.

Рванув от тротуара, он двинулся в направлении, противоположном тому, в котором ехал красный «Форд-универсал».

— Ну и дела, — сказал он Греггу. — Ты когда-нибудь видел что-то подобное?

Ехал он медленно, держа руль обеими руками. «И как же я в это влип? — спрашивал он сам себя. — Как вообще можно попасть в такое положение?»

Яркий свет ослеплял его — солнце било прямо в глаза. И так предстояло ехать весь обратный путь.

«Господи, — думал он. — И так все плохо дома. Не надо делать еще хуже, пожалуйста, не надо».

Глава 4

В субботу, ближе к вечеру, когда Вирджиния шла от автобусной остановки домой в северо-восточной части Вашингтона, к тротуару подъехал старый, обшарпанный автомобиль. Окно опустилось, и ее окликнули.

Сначала она подумала, что это Ирв Раттенфангер: это был его «Бьюик» 34-го года, только нагруженный ящиками и коробками. Приваренный к крыше багажник тоже был завален вещами. Затаив дыхание, она остановилась и узнала Роджера Линдала, который целиком прикончил ее бутылку вина на давешнем застолье у Раттенфангеров. Ему едва хватало места на переднем сиденье среди коробок. Радостно помахав ей рукой, он припарковался, выскочил из машины, обежал ее и прыгнул на тротуар. Он был сегодня весел, но Вирджиния насторожилась. Как только она узнала его, внутри возникло одно из тех иррациональных дурных предчувствий, что коренятся в детских переживаниях и опыте жизненных неудач.

Она поздоровалась с ним и заметила:

— Ты прямо сияешь сегодня.

— Только что получил чек от государства, — радостно сообщил он. — Я тут катался вокруг — девушка, с которой ты снимаешь комнату, сказала, что ты вот-вот придешь домой. С работы возвращаешься? — Он потащил ее к своей машине. — Садись, подвезу до дома.

— У тебя же совсем нет места, — сказала она с сомнением.

— Найдется. — Открыв дверь, он показал ей место рядом с водительским, которое он заблаговременно освободил от коробок. — Слушай, я в Калифорнию еду.

Она невольно заинтересовалась.

— Вот на этом?

— Выезжаю сегодня, поздно вечером. Уже погрузился, и у меня есть наклейка «С». Ой… — Он замолчал, и его лицо стало серьезным. — Слушай, я не смогу выехать, пока не схлынет движение. Не хочешь проехаться со мной?

На секунду она подумала, что он предлагает ей буквально проехать с ним какое-то расстояние в его перегруженной машине, чтобы просто проверить, как будут работать передачи и двигатель — такой пробный прогон.

— Ну, в смысле, давай прокатимся в парк Рок-Крик или еще куда-нибудь. На пару часиков. — Он вскинул руку и внимательно посмотрел на часы. — Еще только три часа.

— Ты что, действительно собрался уезжать?

— Нуда.

Его лицо засветилось улыбкой и словно разгладилось.

— Ты так и не вернулся, — сказала она. — На вечеринку.

— Я позже пришел, — рассеянно ответил он. — После того, как ты домой ушла. — Он переминался с ноги на ногу. — Ну так что? Там вроде звери живут, в вольерах. Я один раз ехал через этот парк.

И ни слова о вине, которое он поклялся вернуть. Почему-то она была уверена, что он никогда этого не сделает.

— Ну, давай, — согласилась она.

Она жила недалеко от парка, и ей нравилось бродить там, особенно у реки. Место знакомое, и ей было не так страшно. Да и, в конце концов, он дружит с Раттенфангерами. У него даже их старый безобидный автомобиль.

Когда они сели в машину, двери едва закрылись. Ей пришлось поставить на колени картонную коробку с одеждой. Его манера вождения сначала напугала ее: он стремительно срывался с места у светофоров и, не сбавляя скорости, поворачивал на углах. Но делал он это умело.

— Что за чек? — спросила она, не придумав, о чем еще заговорить.

— Компенсация, — сказал он. — От Дядюшки Сэма.

— А-а. — Она вспомнила о своей собственной работе в вашингтонских военных госпиталях. — Ты был в армии?

— Да, — кивнул он. — Получил ранение на Филиппинах. — Он бросил на нее взгляд и сказал: — Мы дрались с япошками, меня схватили с группой партизан и увезли на подводной лодке.

— Куда тебя ранило?

— В ногу, — сказал он. — Японский пулеметчик прострелил кость навылет. Но я убил его — филиппинским метательным ножом.

Роджер снова взглянул на нее, и Вирджиния поняла, что это выдумки.

— Врешь, — сказала она.

— Нет, правда. У меня там серебряная пластина.

— Покажи.

— Она внутри. Прижилась. — Его голос звучал как-то особенно, глухо.

— Я работаю с ранеными военными, — не поверила Вирджиния. — Ты не смог бы так хорошо ходить.

Роджер хотел было возразить, но передумал. В нем появилось что-то лукавое, грубовато-проказливое, и она невольно попала под его обаяние. Но он не признавался, что соврал: только кивал головой.

— Мне нужно заправиться, — сказал он, когда они въехали в деловой район.

Не произнеся больше ни слова, он свернул с улицы и пронесся мимо насосов автозаправочной станции «Тексако», затем сдал задним ходом к эстакаде для заправки смазкой и выключил двигатель. Неожиданно, не покидая машины, он вдруг разговорился — торопливо, сбивчиво и нервно: