Прозрение - [39]

– Мне хотелось бы сообщить тебе это именно сейчас, когда вечер только начался, – проговорил Алекс. – Прежде чем кто-нибудь другой скажет тебе об этом.

– Другой? – не веря своим ушам, переспросила Джудит.

– Наш полк перебрасывают в другое место.

– Перебрасывают? – Джудит растерянно повторила это слово, словно надеясь, что ослышалась.

– Забавно, не правда ли? – усмехнулся Алекс. – Мой отец запихнул меня в этот полк, рассчитывая окончательно закабалить меня, и этот же полк дает мне сейчас полную свободу: в конце января мы отплываем в Южную Африку.

Только сейчас Джудит осознала, что все это время – с той самой минуты, как Алекс появился на пороге того дома, где они обедали, – она лгала себе самой, выдавая желаемое за действительное: глаза Алекса горели не потому, что он был очарован ею, а потому, что наконец-то он обрел надежду получить свободу… от нее.

– Разумеется, свадьбу придется отложить, – продолжил Алекс.

– Нет! – в этом возгласе были и боль от обманутых ожиданий и надежда, которая тут же угасла.

– Сомневаюсь, – хладнокровно возразил Алекс. – Служба королеве – прежде всего. Даже мой отец не посмеет что-либо возразить.

Его откровенный восторг поразил ее наповал. Безвольный, жалкий человек!

Никогда он не хотел жениться на ней, она всегда казалась ему не чем иным, как тяжелым камнем на шее. Тетушка Пэн советовала бороться за его сердце, но о какой борьбе теперь могла идти речь?

– И надолго ты уезжаешь? – бесстрастным голосом спросила она.

– На два года. Как правило, офицеров посылают служить в дальние колонии именно на такой срок. Если вдруг ты поймешь, что не можешь больше ждать, я готов взять обратно обручальное кольцо. Подумай хорошенько. Никто тебя не осудит за это. Не каждая девушка способна на подвиг…

Издевательский тон Алекса окончательно переполнил чашу ее терпения. Не обращая внимания на протянутую руку Алекса, вероятно и впрямь ожидавшего, что она может тотчас же вернуть ему кольцо, Джудит воскликнула:

– О нет, Алекс, тебе не удастся так легко расторгнуть эту помолвку! Уж если ты позволил своему отцу навязать тебе эту женитьбу, то я должна хранить тебе верность! Единственное условие, при котором я верну кольцо, – это если ты сам заявишь о своем отказе. В этом случае я буду свободна от данного мною слова! – Она выдержала короткую паузу и добавила: – Не думаю, что у тебя хватит смелости пойти на это: сэр Четсворт страшен в гневе, не так ли? Сила характера вряд ли является одной из твоих добродетелей.

Резко развернувшись, она прошла мимо Алекса и направилась в ярко освещенный зал, под сводами которого еще не успели стихнуть аккорды первого вальса – они пробыли наедине всего несколько минут… Танцующие пары расплывались у нее перед глазами, но ей было все равно. Она знала, что следовавший в нескольких шагах за ней Алекс настолько поглощен открывшейся перед ним перспективой свободы, что не обратит ни малейшего внимания на блестевшие на ее ресницах слезы…

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Отплытие большого лайнера всегда вызывает в душах провожающих ни с чем не сравнимые чувства, в то время как для тех, кто стоит на палубе, наблюдая за поднятием трапа, все выглядит несколько по-другому. Последние поглощены ожиданием чего-то нового, неизвестного, и туманная перспектива грядущих событий в некоторой мере компенсирует боль разрыва и расставания. Поезд быстро набирает ход; лошади переходят на стремительный галоп при первом же ударе хлыста. Кораблю спешить некуда: он нарочито медленно отдаляется от причала, как бы давая возможность друзьям, родственникам, влюбленным, остающимся по разные стороны от постепенно расширяющейся полосы воды, вдоволь наглядеться друг на друга. Звучит музыка, воют сирены, реют на ветру вымпелы, и толпы взволнованных провожающих долго-долго машут руками вслед удаляющемуся кораблю, пока он не превратится в маленькое пятнышко и не скроется где-то за горизонтом.

Джудит сразу же решила, что присутствовать при отправлении Даунширского стрелкового полка в Дурбан окажется выше ее сил; но все же в тот пасмурный январский день она, как и многие другие англичанки – жены, матери, сестры, поехала в саутгемптонский порт, чтобы еще раз увидеть любимое лицо.

Уже в порту Джудит пожалела о том, что приехала сюда: если бы она осталась в Лондоне, расставание с Алексом было бы, наверное, не столь болезненным… Над причалами неслись звуки военной музыки. Казалось, сам воздух Саутгемптона был напоен духом воинской доблести и славы. Джудит впервые в своей жизни увидела длинные колонны солдат, маршировавших по пирсу, сгибаясь под тяжестью амуниции. Никогда раньше не задумывалась она о том, что военная служба—еще и тяжелый труд… При виде ящиков с боеприпасами, коробок с медикаментами, зловеще поблескивавших ружейных стволов и лошадей, которых с трудом загоняли в трюмы, ее охватили мрачные предчувствия. Жуткий скрежет лебедок, ржание коней, крики офицеров и ругань матросов сливались в одну зловещую музыку, еще более усугубляя ее тревогу.

Офицеры недовольно осматривали личную амуницию и принадлежавших им строевых скакунов; сержанты охрипшими голосами выкрикивали команды, перемежая приказы отборной бранью; солдаты кое-как перебирались с берега на борт корабля, понуро думая о том, что если бы сейчас их оставили в покое и не морочили голову противоречащими друг другу командами, они давно бы уже завершили погрузку.