Прозрачная маска - [127]

— Ведь в квартире Жана поставлен автоматический секретарь, — пояснил Нестор.

— Очевидно, он был выключен.

После ресторана Райков встречался с разными людьми, в том числе с мелкими мошенниками и заместителем генерального директора крупного предприятия. Денев навел справки об этих людях, и ни один из них не представлял никакого интереса для следствия, за исключением одного мелкого валютчика. Затем Жан провел два часа в художественном салоне на улице Шипки, шесть, смотрел картины маститых художников. В разговоре со знакомым художником выразил сожаление, что все уже было продано, и тот пригласил его в свою мастерскую. Приглашение было принято с нескрываемой радостью.

Нестор устремил взгляд на маленький квадратик неба, который проглядывал сквозь ветви стоявшей у окна липы. В ясную погоду между тремя часами и полчетвертого он наблюдал, как каждый день в воздухе разминались два самолета. Это стало у него привычкой. Теперь же, когда небо было скрыто облаками, ему приходилось мысленно представлять эту встречу. Машинально протянул руку и включил допотопный радиоприемник, но тут же выключил его — заорала как резаная какая-то эстрадная певица.

— Когда слышишь таких горе-певиц, хочется пожалеть их, — не выдержал Нестор.

Денев знал, что начальник не терпел никаких разговоров о женщинах и очень злился при этом, особенно если еще не шла работа. Однако его товарищ все же попытался пошутить и в игривом тоне пустился в рассуждения о современной эстраде. Нестор разгадал его тактический ход и дружелюбно улыбнулся. Следователь обладал красивой внешностью, и многие думали, что он увлекается женским полом. Но люди заблуждались. Он был постоянен в своих чувствах, а после смерти жены вообще перестал обращать внимание на женщин.

Два года назад во время очередного следствия в него влюбилась одна из его «клиенток» и стала из тюрьмы присылать письма, которые он вновь запечатывал в конверт и отправлял обратно. Но осужденная проявляла настойчивость, и Нестору пришлось поехать в тюрьму на свидание. Там он проговорил с девушкой целых два часа. О чем они беседовали, осталось тайной, однако письма из тюрьмы перестали поступать. Выйдя на свободу, девушка разыскала Нестора и поблагодарила его. Об этом случае стало известно в управлении, и многие подхватили шутку одного молодого коллеги о том, что, мол, Нестор упустил «свой счастливый шанс».

— Пейчев не помнит, чтобы он угрожал кому-то, — продолжал докладывать Денев. — Однако признал: если что и сорвалось у него с языка, так это от злости, поскольку он обнаружил, что кто-то тайно посетил его квартиру, пока он занимался формальностями, связанными с похоронами. Ничего не похитили, во всяком случае, он еще не установил. Тем не менее Пейчев уверен, что в квартире кто-то побывал.

— Как это было заявлено, в тоне официальной жалобы?

— Нет, он объяснял это как бы бредом пьяного. Когда же спросил, кого именно он хотел убить, мне показалось, что Пейчев испугался. После продолжительного раздумья он снова повторил, что, вероятнее всего, угроза была вызвана посещением его квартиры, а может быть, просто взбрело что-то в пьяную голову.

— Ладно, оставь его мне, а сам займись Райковым. Кстати, Данов уже интересовался этим делом. Ты же знаешь, какой он!

— Как не знать! У нас и фамилии почти схожи!

— Вот за это я больше всех люблю тебя! — пошутил Нестор и взял трубку зазвонившего телефона. Дежурный просил принять какого-то человека по срочному, как он выразился, делу.

Вскоре в кабинет вошел пятидесятисемилетний Георгий Павлов, проживавший в корпусе двести три того самого жилищного комплекса, где была убита Пейчева.

— Это уже переходит всякие границы! Я требую, чтобы самым строгим образом наказали лиц, ответственных за покой и безопасность граждан нашего района!

— Что случилось? — удивленно посмотрел на него Нестор.

— Как что?! Вы, значит, ничего не знаете? А я так надеялся на вас!

— Мне ничего не известно.

— Разве патруль не докладывал вам?

— Нет, — уже с холодком произнес Нестор.

И Павлов пустился в долгий рассказ. В полночь он встал с постели попить воды и по привычке посмотрел в окно. Около его машины марки «пежо» стоял молодой человек, а на месте водителя виднелась фигура другого человека. Павлов в пижаме бросился на улицу; перепрыгивая через лужу, потерял тапочку. Когда подбежал к машине, двигатель уже работал. Попытался было оттолкнуть стоявшего у машины угонщика, но его напарник за рулем приказал: «Ну-ка, дай ему как следует, чтобы притих!»

В следующий миг Павлова втащили в машину, и они поехали в неизвестном направлении. Чтобы хозяин машины не сопротивлялся, ему крепко связали руки какой-то упругой режущей проволокой и уткнули лицом в спинку заднего сиденья. Минут через пять машина остановилась. Передняя дверца открылась в с грохотом захлопнулась. В наступившей тишине Павлов строил мрачные предположения о своей дальнейшей судьбе. Через некоторое время тот, кто вышел, вернулся и произнес: «Готово!» «А с этим что будем делать?» — спросил угонщик, державший Павлова. «Пристрелим по пути!» — последовал зловещий ответ, сопровождаемый не менее зловещим смехом. Павлов принялся умолять их отпустить его, но те еще пуще засмеялись, обдавая его запахом алкоголя. Они пообещали покончить с ним перед выездом в Калотину. Сидевший за рулем имел кличку Чаршаф, по крайней мере так обращался к нему его приятель. Затем они притихли и молча ехали более получаса. Павлов проклинал себя за то, что утром заправил машину. Сильно болела шея: угонщик продолжал прижимать ее к сиденью. Наконец они снова остановились и, бесцеремонно вышвырнув Павлова в кювет, скрылись в темноте. Он с трудом поднялся, дрожа от холода. Огляделся вокруг, пытаясь сообразить, где находится. Оказалось, стоит на проселочной дороге, выходившей к магистральному шоссе на Калотину. Пижама нисколько не согревала, и он побежал, чтобы согреться. Но со связанными руками бежать было неудобно, и он быстро устал. Мимо промчалась «лада» и не остановилась. Другая же только замедлила ход. Павлов готов был разрыдаться от того, что все проезжали мимо и не реагировали на подаваемые им знаки, которыми он пытался привлечь внимание водителей к своему бедственному положению. Какой-то шофер грузовика уже было обнадежил его и притормозил, но, когда Павлов подошел к машине, двигатель снова взревел, и грузовик покатился дальше. От отчаяния Павлов решил двигаться прямо посередине дороги. И все же наконец его страдания кончились. Притормозила синяя «лада», и, как в сказке, раздался приятный женский голос: «Вам помочь?» От радости и усталости у Павлова уже не было сил ответить. Красивая молодая женщина, увидев, что он дрожит от холода, накинула на него свое пальто и усадила на заднее сиденье. О всех своих злоключениях Павлов детально сообщил дорожному патрулю, который, как назло, встретился ему только перед самым домом.