Проживи мою жизнь - [83]

– Что это?

– Так. На всякий случай, – смутилась танцовщица. А потом вдруг решилась, подняла подбородок, в глазах блеснула дерзость: – Вдруг наступит внеочередной одёжный кризис, если у тебя возникнет желание что-нибудь ещё порвать.

Майя вспыхнула, оглянулась на коридор – как раз здесь их тогда и накрыло. Под тонкой тканью майки вдруг стало колко и больно. Резко развернулась, ушла за угол. Диана осталась стоять, не решаясь пройти, заворожённо смотря на убегающие босые узкие ступни, облегающие джинсы, футболку из хлопка, под которой, судя по всему, не было ничего.

Пытаясь унять стучавшее в висках сердце, Диана осторожно поставила на пол сумку и огляделась. Верхний свет не горел, светились только маленькие фонарики, утопленные в специальные углубления в кирпиче, отчего ломаные тени затейливыми узорами ложились на потолок. Из кухни тянуло дразнящим запахом жареного мяса и специй, а из тёмной глубины арки, за которой скрылась Майя, не доносилось ни звука. Танцовщица скомкала вздрогнувшими ладонями белоснежные рукава рубашки, потом так же судорожно их расправила и снова замерла в ожидании.

Верлен вернулась через пару минут: под мягкой тканью футболки теперь отчётливо проступали атласные лямочки, которых раньше не было. Орлова внутренне хмыкнула: «Похоже, твоя грудь знает о том, чего ты хочешь, гораздо лучше тебя. Пришлось накинуть ошейник, да?». Майя прошла мимо, даже не взглянув в сторону тангеры. Послышался звон разбитой посуды, чертыхание, а потом сердитый голос спросил:

– Есть будешь?

Приняв вопрос за приглашение, скинула туфли, осторожно прокралась на кухню и остановилась в высокой арке, встревоженно наблюдая, как хозяйка бумажными салфетками пытается собрать фарфоровые осколки:

– Тебе помочь?

Майя посмотрела на Диану снизу вверх, сдувая падающие на глаза кудри, стараясь не пялиться на тонкую рубашку, почти не скрывающую пенного кружева, ласкающего высокую грудь:

– Не надо. Лучше объясни, почему ты здесь.

Орлова пожала плечами и выдала заготовленную заранее фразу:

– В моей школе преподаватель всегда выполняет свои обязательства, а у нас остались предоплаченные занятия. Так как ученик не пришёл к учителю в назначенное время, учитель принял решение выяснить, что произошло. Если ты хочешь продолжать, то предстоит ещё многое освоить, ведь мы только начали погружаться в танго.

Верлен по привычке вскинула бровь:

– Неужели?

Диана улыбнулась просто и ясно:

– Безусловно, даже несмотря на то, что у тебя прекрасно получается вести. Я имею в виду роль партнёра, она получается великолепно. Но не ты же не можешь остановиться только на одной ноге, нужно сделать следующий шаг: научиться быть ведомой. Это же квир, поэтому обе роли нужно знать в совершенстве, – последние слова танцовщица выговорила почти шёпотом, потому что Майя поднялась с пола и приблизилась на расстояние шага, недоверчиво и ошарашенно глядя на неё.

– Что такое?

Верлен молча глянула на собранные осколки, повернулась, выкинула в ведро, ополоснула руки, потянула белоснежное полотенце и, медленно и сосредоточенно растирая пальцы, снова пристально всмотрелась в танцовщицу.

– Май? Почему ты так смотришь? Если ты считаешь, что тебе достаточно наших занятий, то тебе стоит всего лишь об этом сказать, а не разглядывать меня так, словно я недужная какая-то.

Орлова оборвала себя, ужаснувшись, что Верлен сейчас согласится с ней, и останется только повернуться и уйти, но та в ответ только пожала плечами и отвернулась к плите. Не выдержала паузы, снова повернулась к танцовщице, недоверчиво спросила:

– То есть ты три дня приезжаешь только за тем, чтобы заняться со мной танго? И ты хочешь, чтобы я в это поверила?

Орлова прикусила язык: «Что ж ты такая непрошибаемая! Тебе что, нужно объяснить, что я приезжаю, чтобы заняться с тобой любовью? Я приезжаю к тебе, и меня колотит от мысли, что ты выставишь меня за дверь, даже не выслушав! Я! Приезжаю! К тебе! Как можно быть такой слепой! А ты преспокойно спрашиваешь меня, что я тут делаю!».

Между тем Верлен снова отвернулась, стала накрывать на стол, пробормотала под нос:

– Ну да. Это самое главное. А главное, похоже на правду. Очень.

Танцовщица переспросила:

– Что ты сказала?

Хозяйка дома выпрямилась, снова уставилась на Диану:

– Мммм… Ты… Ты вообще долго думала над причиной?

Орлова усмехнулась:

– Три дня.

Майя тоже улыбнулась краешком рта:

– Ладно. «Значит, мир ещё не окончательно съехал с катушек». Садись, поужинаем.

Орлова удивилась:

– Ты умеешь готовить?

– Нет, это само готовится. Я только на кнопки нажимаю. Ну конечно, умею. А ты думала, мы только в ресторанах живём – ни полы помыть, ни постирать, ни поесть приготовить?

Орлова вспыхнула, потому что примерно так она и думала.

– Ладно тебе, не смущайся. Меня в детстве научили всему. Бизнес – такая штука… Сегодня ты богат, а завтра идёшь просить подаяния. Ну, не в прямом смысле, конечно, но вполне реально. А теперь ты, может быть, скажешь мне правду, зачем ты здесь?

Диана выкрутилась:

– Ты сказок не знаешь, что ли? Гостя надо сначала накормить, напоить, спать уложить, а наутро расспросы вести.

Верлен двинула сухим горлом, шагнула мимо танцовщицы к раковине, сунула немедленно засвербевшие пальцы под холодную воду, зажмурилась, отгоняя стремительно налетевшие жалящие воспоминания. Её решимость держаться подальше от Дианы – и от той, сумасшедшей, себя – таяла, а губы сводило: «Она останется на ночь, Господи… Я же не выдержу! Зачем, зачем ты так со мной?!»