Провозвестник Тьмы - [28]

Забыл сказать, что когда Милославский читал лекцию о тварях, он работал и на пополнение своих рядов. Вот собрались у него недавние попаданцы, им лекцию прочитали и сообщили что надо, справку о прохождении «техминимума» подписали, после чего большинство из них спокойно идут оттуда. Но бывали любознательные люди, которым мало знать, что делать, если видишь хмыря или мартыхая. Вот из тех энтузиастов, которые задержатся и с ним пообщаются, он мог и себе нового сотрудника выбрать. И я в свое время тоже подошел к нему и разговорился про Тьму, и даже параллель провел с некоторыми историческими явлениями. Он заинтересовался и предложил мне прийти к нему и, может, даже поработать у него. Это должно было выясниться после собеседования, но я подумал и решил не ходить. Как-то он мне не понравился. Показалось, что передо мной не профессор МГУ, которым он был до провала, а… ну как бы выразиться… ну, добровольный казначей Иуда Искариот. Вот сейчас он тебя приглашает и делает приятное, пока ты нужен, а завтра ты перестаешь быть нужным – и тебя сотрут.

Я уже это говорил? Извините.

Потом я на короткое время сблизился с одним из его сотрудников, который как-то разочаровался в углегорской жизни и углегорской науке и стал пить по-черному. Поскольку он упился до потери способности к передвижению, пришлось ему помочь добраться до общаги. Общага у науки была пороскошнее, и жили они по двое, а часто и поодиночке. Вот я всю ночь помогал ему. И водички подам, и тазик подставлю, и прочее. А когда волна алкоголя у него в мозгу малость схлынула, он стал много чего рассказывать про деяния науки, и часть сведений явно секретной была. Наутро он про свою откровенность уже не вспомнил и благодарил, что я помог ему. Сведений было много, и некоторые из них звучали как сенсация. Но я про них не болтал никому. Иногда лишние знания опасны. Что, и про это я уже рассказывал? Извините, пойду поем, а то от недоедания однообразный рассказ выходит.

Вот теперь, на сытый желудок, расскажу уже без повторов. Потом я еще пару раз дотаскивал его до общаги и ухаживал за ним. Это было еще до знакомства с Наташей, поэтому время у меня было. Не все же читать уже читанные в детстве книги. И я получил еще порцию откровений. А потом он повесился. Я про это уже говорил, но сказать про это необходимо. А уже после переворота из ныне безработных или подвисших в воздухе научников полился поток информации. Не исключаю, что даже тут, рассказывая, они сообщали только самую неважную информацию, а ценное в них подписки удерживали, но я узнал много чего. В том числе и про то, что научники активно работали на предмет возможности возврата к себе, в свой пространственно-временной слой. У Милославского раньше был зам (уже не помню его фамилии), который активно работал над этим. Потом он покинул Ферму, что-то не поделив с Милославским, и сам занялся поисками возврата.

Должен сказать, что в жизни Углегорска это была очень больная тема – возврат домой. Новички пытались вернуться на место попадания, надеясь, что дверца еще раз откроется и они вернутся. И они мучили вопросами старожилов – а есть ли способ вернуться? На что те отвечали: «Не трави душу, ибо способа нет. Живи здесь и сейчас». Некоторым эта новая жизнь нравилась: вечная жизнь, и даже предохраняться не надо. Большинству – нет, но они смирились. Ну, вот и научники выболтали, что вроде даже у бывшего зама получилось. Или не получилось. Но он ушел и не сказал, дошел ли до места. И (совсем шепотом) они говорили, что вроде бы для этого нужна человеческая жертва. Но этими сведениями никак нельзя воспользоваться. Ну вот, сказали, что нужна человеческая жертва, – и дальше что? Это для нее нужно искать некое место Силы, как пишут в фантастическом романе? Или надо при этом молитву читать задом наперед? Или богу Аиду посвятить жертву? Просто так ведь не выйдет. Человек гибнет, а никого не возвращает домой. Иначе я был бы уже дома после убиения адаптанта. Итого – «все суета сует и томление духа». Подумал про возможность вернуться домой, погрел душу мечтами – и хватит, пора возвращаться в здешнюю реальность. Перестановки в городской власти оставили меня равнодушным. Что мне с того, что большую власть набрал владелец шашлычной Шалва Абуладзе? Что мне с того, что кто-то другой власть потерял совсем, а еще кто-то наполовину?

Хотя начало новой эры встретили с надеждами, благо пошла информация, что можно будет взять кредит в банке и начать строительство дома не в Углегорске, а в более приятных районах вроде Захолмья? Там, кстати, и твари реже шастают. Это, конечно, было интересно, но я был еще не готов взяться за захолмское домовладение. Должно быть, я где-то в глубине ощущал, что мне не суждено осесть тут. А тут и вновь зазвучал Зов. Только был он чуть другим. Послабее. И меня тянуло не на улицу, а куда-то в окрестности Тьмы. Зов выглядел как желание поехать туда, на север. Но не именно к Тьме, а просто туда. Вроде как в той, ушедшей жизни: «Пора в отпуск, к морю».

Зов этот был слабее, или у меня мозги его частично тормозили, потому что если, как раньше, встать и выйти на улицу – это одно, а пойти туда, к Тьме – это совсем другое. До той Тьмы километров где-то сотня – где ближе, а где дальше. И это по никем не чищенным дорогам и сквозь заваленные снегом леса. Если напрочь забыть об опасностях. Пеший переход на полста километров, то бишь на половину расстояния до Тьмы, – это уже форсированный марш, насколько я вспоминаю выученное на военной кафедре. После него нужно сутки отдыхать, и совершать его надо бы, втянувшись в пешие переходы. Во время войны, я думаю, втягивание в маршевую подготовку проходило по мере возможности, а иногда и без нее. И по дорогам – за счет их петляния – еще сложнее. Поэтому однозначно сейчас я туда не пойду.