Провокация: Театр Игоря Вацетиса - [3]
Первый сожгли. Горение обычное – по времени, по яркости, по цвету пламени. По вкусу пепла.
Второй был опущен в натуральный крепкий кофе. Намок, но не растворился.
Третий положили в сильный раствор проявителя, ящичек закупорили на сутки, и Никитин поставил на нем свою контрольку. Нэлли поместила ящичек в отделение специального герметичного шкафа и на дверцу наложила свою контрольку.
Два оставшихся квадратика Нэлли ухватила длинным пинцетом, положила квадратики на стекла, сверху придавила другими стеклами, стиснула металлическими зажимами с резиновыми наконечниками. Потом она приклеила на стекло полоску бумаги и написала на ней: «НИКИТИН 4/Y. Запас».
– Четырнадцать ноль-ноль, – сказал Никитин. – Значит, завтра в четырнадцать ноль-ноль я зайду и вскроем ящик.
– Ага, – сказала Нэлли.
Никитин вышел из кабинетика. Цокая новенькими каблуками, он стремительно и вместе с тем без излишней поспешности двинулся по коридору.
– Андрей Александрович! – Нэлли стояла в дверях.
Никитин резко развернулся. Он не любил ни возвращаться, ни оглядываться.
– Так ведь… – сказала Нэлли и замолкла, хлопая громадными круглыми глазами на широком лице.
Никитин скрипнул зубами и покраснел. Он сразу понял все. Какая оплошность! Вторая подряд! Завтра лаборатория выходная – извлечь пробу можно будет только в понедельник. Раствор разъест материал. Все зря. Потеряны дорогие минуты. Каблуки процокали по паркету обратно.
Нэлли сняла контрольку, достала ящичек. Никитин ликвидировал свою контрольку, и опять явился на свет бачок с проявителем, а в нем бумажка. На всякий случай глянули в микроскоп, но ничего не обнаружили.
И в третий раз лицо Никитина едва заметно покривилось – изуродованное письмо с отрезанной полоской лежало на столе. Он забыл его! Совсем нехорошо. Никитин достал из кармана пакет из мало прозрачного полиэтилена. Нэлли протянула ему письмо. Пакет приоткрыл свою узкую пасть. Пш-ш-ш-ак! Письмо легло на дно.
– До понедельника, лейтенант! – сказал лейтенант Никитин.
Нэлли вскинула голову и привстала.
Глава 2
Работа с людьми
«Маслом кашу…» – сказал сам себе лейтенант Никитин и снял телефонную трубку.
Солнце заливало кабинет, ломилось в стекла, плясало отсветами на полированной мебели.
Трубку взяли после седьмого гудка:
– Алло!
– День добрый, Михаил Зиновьевич! Евгений Михайлович беспокоит.
– Да, да, слушаю. Здравствуйте.
– Как у нас, все нормально? Задержечек, опозданий не намечается? Я, собственно, напомнить…
– Да, да, без четверти четыре.
– Ну, спасибо. Поздравляю, Михаил Зиновьевич! У дочурки сегодня ведь день рождения – помню! Я потому звоню, чтоб без опозданий – вам ведь дома пораньше надо быть. Так что – поздравляю!
– Спасибо, Евгений Михайлович.
– Подарок за мной… Вы на метро поедете?
– Да… наверное, на метро.
– Конечно, успеете. Сейчас четырнадцать сорок восемь. Нормально успеете.
– Угу…
– Всего доброго!
– Спасибо.
Никитин достал письмо, аккуратно распял его на столе. Вот…
«С Фесенкой мы все дальше и дальше. Вроде кошка никакая не пробегала, а охлаждение есть и уже заметно обоим. Мне кажется, на него давит какой-то груз. У него беспокойные глаза. И руки. Но в разговоре все отрицает. Говорит, как всегда: “Не бери в голову!” С Лизой тоже контакта нет. Все они чего-то суетятся, не знают покоя».
Никитин вздохнул и отложил письмо.
Никитин запер дверь кабинета и снял штаны.
Руки аккуратно привычно пристраивали брюки на вешалку в шкафу, а глаза косили в письмо на столе (Никитин одинаково хорошо видел далеко и близко):
«С Лизой тоже контакта нет».
Рванули дверь.
Никитин вздрогнул.
Постучали.
– Кто там?
– Откройте, Никитин! – окнул голос подполковника Громова.
– Одну минуточку.
– В чем дело? Немедленно открыть! Почему на замке? Быстро!
Дверь рвали. Подполковник Владимир Иванович Громов был крут и скор на выводы. Раздумывать было некогда. Никитин распахнул дверь. Громов вбежал в комнату, не поворачивая огромной лысой головы, установленной на плечах напрямую – без применения шеи.
– Кто позволил? – грозно окал на ходу Громов. – Под замком допрашивать запрещено. А одному сидеть запершись – погано. Ты что, онанист?
У окна подполковник развернулся всем телом, с трудом поворотил тяжелую голову… и осекся…
– Ондрей! – сказал мягко, по-отечески. – Ты почему без штанов?
– У меня встреча по письму… надо в штатском…
– Это двенадцать дробь одиннадцать?
– Да, двенадцать дробь одиннадцать.
Громов погряз в глубоком кожаном кресле:
– Закройте дверь, Никитин.
Никитин двинулся к дверям – как был, в носках, не надевая ботинок. Громов сказал:
– Сними китель, Ондрей, а то больно глупо глядеть.
Не объективен, совсем не объективен был на этот раз подполковник Громов, и сам это знал. Вовсе не глупо выглядел лейтенант Никитин даже без штанов и в кителе. Полный набор ножных мышц всех наименований. Ноги в меру волосатые, в меру мужественно кривоватые. Живот плоский. Кожа гладкая, в меру жирная. Даже не в меру, а очень жирная. Или нет, в меру, нормальная кожа. Кожа что надо. По крайней мере не сухая, как у подполковника. Не глупо, а отлично выглядел Никитин. Отлично!
Громов сидел неподвижно, утонув в кресле по плечи включительно, и смотрел, как Никитин переодевается. Подполковник потел под прямыми лучами солнца, пучками жалившими сквозь линзу неровного оконного стекла. Лысина сверкала, ореолила. Складки лица подполковника набрякли, и выражение лица стало печальным.
Имя Сергея Юрского прочно вошло в историю русской культуры XX века. Актер мирового уровня, самобытный режиссер, неподражаемый декламатор, талантливый писатель, он одним из немногих сумел запечатлеть свою эпоху в емком, энергичном повествовании. Книга «Игра в жизнь» – это не мемуары известного артиста. Это рассказ о XX веке и собственной судьбе, о семье и искусстве, разочаровании и надежде, границах между государствами и людьми, славе и бескорыстии. В этой документальной повести действуют многие известные персонажи, среди которых Г. Товстоногов, Ф. Раневская, О. Басилашвили, Е. Копелян, М. Данилов, А. Солженицын, а также разворачиваются исторические события, очевидцем которых был сам автор.
Актер и режиссер Сергей Юрьевич Юрский известен и как автор автобиографической и художественной прозы.«Кого люблю, того здесь нет» – воспоминания о друзьях и близких людях, которых нет уже на этом свете: Юрий Юрский, Георгий Товстоногов, Дмитрий Покровский, Фаина Раневская, Александр Володин, Николай Волков, Евгений Евстигнеев… Книга «написана от переполненного печалью сердца, но рассказывая об ушедших, автор будет стараться вспоминать и много забавного, что было в их жизни и чему он был свидетелем…».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Глядя со сцены в темноту зрительного зала, я всегда пытался представить себе лицо моих зрителей. И за перо когда-то взялся, потому что захотелось обратиться к ним письменно. Подумать вместе. Может быть, и поспорить. Эта книжка — и есть мой разговор с ними. Конкретно с каждым, кто захочет вступить в диалог...».
Авторы книги выбрали из огромного числа телевизионных передач десять таких, которые явились в свое время подлинными открытиями, обогатили наше искусство. Они не только рассказали об их передачах, но и предложили тем, кто их сделал, раскрыть, «как это делается». В книге читатель найдет статьи о телеспектакле «Кюхля», передаче «Тагильская находка», документальном фильме «Год 46-й» из широко известной серии «Летопись полувека», о многосерийном историческом фильме «Операция „Трест“», теледетективе «31-й отдел», о передаче в жанре фантастики — «Солярис», телебалете «Ромео и Джульетта» и др.
Я и сам до конца не знаю, о чем эта книга. Но мне очень хочется верить, что она не про алкоголь. Тем более хочется верить, что она совсем не про общепит. Мне кажется, что эта книга про тех и для тех, кто всеми силами пытается найти свое место. Для тех, кому сейчас грустно или очень грустно было когда-то. Мне кажется, что эта книга про многих из нас.Содержит нецензурную брань.
Дмитрию 30, он работает физруком в частной школе. В мешанине дней и мелких проблем он сначала знакомится в соцсетях со взрослой женщиной, а потом на эти отношения накручивается его увлеченность десятиклассницей из школы. Хорошо, есть друзья, с которыми можно все обсудить и в случае чего выстоять в возникающих передрягах. Содержит нецензурную брань.
Вторая половина ХХ века. Главный герой – один… в трёх лицах, и каждую свою жизнь он безуспешно пытается прожить заново. Текст писан мазками, местами веет от импрессионизма живописным духом. Язык не прост, но лёгок, эстетичен, местами поэтичен. Недетская книга. Редкие пикантные сцены далеки от пошлости, вытекают из сюжета. В книге есть всё, что вызывает интерес у современного читателя. Далёкое от избитых литературных маршрутов путешествие по страницам этой нетривиальной книги увлекает разнообразием сюжетных линий, озадачивает неожиданными поворотами событий, не оставляет равнодушным к судьбам героев и заставляет задуматься о жизни.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.
Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.
20 июня на главной сцене Литературного фестиваля на Красной площади были объявлены семь лауреатов премии «Лицей». В книгу включены тексты победителей — прозаиков Катерины Кожевиной, Ислама Ханипаева, Екатерины Макаровой, Таши Соколовой и поэтов Ивана Купреянова, Михаила Бордуновского, Сорина Брута. Тексты произведений печатаются в авторской редакции. Используется нецензурная брань.