Проводник - [43]

Я опять задумался — все о том же.

Прощаться мне ни с кем не хотелось. Смерть одиночки — это событие, до которого никому нет дела.

Поэтому я встал, раздавил окурок каблуком и зашагал туда, откуда приехал. Там я провел самые приятные минуты из тех, что подарило последнее время. Туда же мне предстояло вскоре попасть.

Колода Таро осталась на бетонной глыбе — в пророчествах я более не нуждался.

Глава 2

Я шагал по одной из центральных аллей кладбища, когда увидел дальние отсветы фар, и недоброе предчувствие встрепенулось во мне, концентрируя на них все внимание.

Усиленным зрением я различил несколько машин. Они приближались снизу, с заброшенных восточных секторов.

Свернув к могилам, я скрылся за высоким надгробием, натянул перчатки и достал излучатель.

Они показались из тумана — три одинаковых черных седана, дорогие «Мерседесы».

Нацелив оружие на передний, я подождал, пока он поравняется со мной, и потянулся к мыслям водителя.

Я наткнулся на ментальную защиту, похожую на мяч с резиновыми шипами. Культиста с плохо воплотившимся даром телепатии невозможно перепутать ни с кем.

Вероятно, ощутив мое прикосновение, он открыл рот в попытке предупредить остальных, захотел ударить по тормозам… Для этого ему потребовалось бы мгновение, которого я не предоставил. Лазерный луч прошелся над капотом, и крыша слетела прочь. Превращенная в кабриолет машина свернула направо, в свое последнее путешествие. Сбив несколько надгробий, она застряла среди могил.

Шины второй завизжали по асфальту, и двери начали открываться. Но не успели они распахнуться полностью, как я навел излучатель туда, где находился бензобак. Раздался грохот, ослепительная вспышка разорвала туман в клочья. Салон превратился в адский, гудящий пламенем горн.

Один из пассажиров сумел вырваться наружу — в виде факела. Он побежал прочь, визжа и размахивая руками.

Врезавшись в крест, он рухнул на могилу.

Я спрятался за надгробие, чтобы поменять израсходованную батарею, — как нельзя вовремя, потому что загремели ответные выстрелы. Культисты, повыскакивавшие из третьей машины, открыли лихорадочную пальбу. Несколько пистолетных пуль ударили в гранитную плиту, вышибая осколки и рикошетя.

Затем заработали два автомата. Это было серьезнее — плита переломилась посредине. К счастью, обломок завалился не на меня.

Скорчившись за тем, что осталось от надгробия, я прощупал ментальное пространство.

Пассажиры средней машины жарились живьем, их силуэты мелькали в беспощадном огне, крутясь и мельтеша в отчаянной предсмертной пляске. Истошные вопли прорывались сквозь гул пламени. Это было горячее шоу не для слабаков, и оно смешалось с эффектом внезапности моего нападения.

Коктейль оказался слишком крепким для культистов из третьего авто. «Ангел Смерти»… Они понимали, с кем имеют дело. Их паника взлетела на некий пик, запуская все резервы организма на полный форсаж, в самой простой и доступной в этот момент деятельности.

В охваченных суматохой головах не было места осознанию того, что засаду устроил только один противник. Их позиция безнадежна против лазерного оружия. Но, скрываясь за машиной, эти четыре человека заботились только об одном — обрушить максимум ответного огня на то место, откуда были пущены алые лучи. На этом их зациклило, будто гипнозом. Им нужно было стрелять, стрелять и стрелять. И они стреляли, лихорадочно опустошая обоймы и магазины в белый свет как в копеечку.

Одна из них была женщиной.

— Ты меня не достанешь, чертов Ангел Смерти!!! — верещала она, паля из помпового ружья. — Сдохни! Сдохни! Сдо-охни!!!

Рев пламени, грохот выстрелов и свист пуль, вой тех, кого пожирал огонь… Истеричный визг культистки вливался в эту какофонию, словно резкие звуки, порожденные обезумевшим музыкантом, терзающим расстроенную скрипку.

Я дал ее ружью бухнуть еще дважды, впечатывая в плиту заряды дроби, и рискнул, быстро высунувшись из-за укрытия.

Мне посчастливилось не поймать ни одной пули, и я пустил луч у самой земли, пересекая колеса.

Хлопнули шины, и машина осела — спереди и затем, еще сильнее, сзади, где я задержал луч дольше и прожег диски. Стрельба оборвалась, сменившись криками.

Индикатор излучателя демонстрировал нулевой заряд. Я использовал эту батарею несколько дней назад, и она была последней.

Я просканировал окрестности. Окружающее пространство оглашали жуткие ментальные вопли. Агония размагничивающихся мозгов, невероятные усилия, конвульсии разума… Не уцелел никто.

Я достал пистолет, поднялся на ноги и пошел к тем, кто вопил. Первый выстрел я сделал по пути, добивая горящего культиста из средней машины.

Пассажиры заднего «Мерседеса» валялись там, откуда стреляли. Ноги всех их были обрезаны где-то посредине голени. Трое голосили, четвертый пребывал в болевом шоке. Я истратил еще четыре патрона.

Затем я отправился к головной машине и убедился, что в «кабриолете» работа окончена. Испаленное и окровавленное месиво, еще шевелящиеся тела, обрубки торсов и рук. Всех перерезало по грудь. Обивка салона и сидений горела, и ее дым мешался со смрадом паленого мяса…

Три новеньких, блестящих глянцевой чернотой «Мерседеса» сделались катафалками. Я превратил их в искореженный металлолом, а «хозяев жизни и грядущего миропорядка» — в исковерканные и обугленные трупы.