Провинциалы - [24]

– Скорее, от джинна! – буркнул детектив.

Маэстро улыбнулся, в улыбке явственно сквозило сожаление.

– Кстати, – спросил он, – а солонку уже отправили по месту назначения?

– Сегодня утром.

– И куда же?

– Понятия не имею. Об этом знают только кариоги, это был их выбор. Думаю, можно надеяться, что никто посторонний до неё не доберётся, так что мессир в безопасности.

– Он был бы в большей безопасности, если бы солонку отдали ему, – заметил музыкант.

– И больше не имели бы никакой возможности с ним связаться? Это неразумно, маэстро.

– Он никому не причинит зла, Виктор!

– По собственной воле – конечно, нет. Но когда имеешь дело с силами такого масштаба, разве можно быть в чём-то уверенным до конца? И потом, маэстро, помните: сейчас его во многом сдерживает то, что живы те, кого он знает, к кому хорошо относится. Когда нас не будет, может быть, Вселенная станет для него безликой, и кто знает, к чему это приведёт?

– Как мрачно вы смотрите на жизнь! – маэстро вздохнул. – И вы, и ваш Торквемада – кстати, что за дикое прозвище? – и ваш юный приятель. Знаете, что сказал про него Энрико? "Все великие карьеры были испорчены этими героями из провинции. Они всегда появляются не вовремя. Вспомнить хотя бы 17 век, Францию…"

– Это он о чём?

– Я не совсем понял. А ещё он, уходя, сказал странную вещь: "Ни для кого из нас нет пути назад. И я, и вы – те, кто рядом со мной, – уже не будете прежними"…

Полонский скептически хмыкнул:

– Евангелие от Энрико! Вы действительно считаете его божеством, маэстро?

– Я завидую ему, – признался вампир. – Он уже многое изменил – во мне. Да и в вас, мне кажется, тоже.

Детектив пожал плечами.

– Не знаю, не замечал. Но, честно говоря, у меня давно не было такого запутанного и напряжённого дела. И пусть уж лучше эта власть будет в руках мессира Энрико, чем в руках Гин-Гроана! Интересно, кстати, вернулись ли к нашему наркомафиози сны?

– О да! – сказал маэстро Жорж и мстительно улыбнулся. – Ему сейчас снится встреча с Рикардо!

– Не завидую. Что ж, маэстро, пора и мне ложиться. Вы ещё будете работать?

– Да, – на лице вампира вновь возникло то же загадочное, мечтательное выражение. – Мне нужно записать ещё одну мелодию. Только что пришла в голову, прямо с названием – "Рождение светила".

Полонский пристально посмотрел на маэстро, затем попрощался и отправился в свой номер. На следующий день ему предстояло проводить музыканта на Ашпис и присутствовать на планёрке у Торквемады. Возвращение домой, на Меркурий, опять откладывалось, но детектива не слишком тянуло в родные пенаты.

Придя к себе, Полонский привычно заказал вечернюю порцию коктейля и стал готовиться ко сну. Он уселся в кресло с дымящимся бокалом, намереваясь прикинуть своё завтрашнее выступление на планёрке, но замер, не донеся трубочку до рта. Коктейль пах цветами с планеты Хазеоль в системе Шетанга. Полонский мог сказать с уверенностью, что никогда не бывал там, но перепутать этот запах с чем-нибудь другим было невозможно.

Детектив отставил бокал и с подозрением посмотрел на свой бар-автомат. Тот выглядел вполне невинно. Полонский вздохнул и выпил коктейль, пряный аромат незнакомой растительности наполнил его лёгкие, и он явственно увидел себя бредущим среди зарослей огромных сиреневых ромашек. Стряхнув видение, детектив лёг в кровать и закрыл глаза, но заснуть сразу ему не удалось.

Белоснежные простыни благоухали мурлагой – крохотным растеньицем, которого давно не существовало в природе, потому что уже на памяти Полонского, двадцать лет назад, оно было полностью выведено с лица Горелеи в системе Хухто местными мастерами-парфюмерами, открывшими, что духи с этим запахом имеют огромный спрос по всей Галактике. В последний раз детектив ощущал их аромат, когда гостил у бабушки на Юпитере после четвёртого класса колледжа.

Наконец Полонскому удалось заснуть, но это было ничуть не лучше, потому что во сне на него ринулись всевозможные запахи – трав, которых он никогда не видел, цветов, которые уже исчезли, листьев с ещё не открытых планет… Это не было неприятно, но непривычный, дотоле закрытый для него мир ароматов оказался слишком огромным и разнообразным, так что Полонский чувствовал себя ребёнком, потерявшимся в густом лесу.

От знакомства с новыми ощущениями его оторвала трель видеофонной связи. Звонил Алекс Папалексис, что уже само по себе было странно, учитывая помешанность последнего на здоровом образе жизни. Вид у Алекса был задумчивый.

– Виктор, ты ещё не спишь? – спросил старший поисковой группы. Полонский буркнул в ответ что-то неразборчивое, но Алекс не обратил внимания. – Ты знаешь, я всё помню.

– Ты о чём?

– Я всё помню. Все тексты, все графики, все рисунки и схемы, которые когда-либо видел в своей жизни. Тексты из учебников, по которым мы занимались в Академии, свою выпускную работу – слово в слово. Хочешь, расскажу тебе что-нибудь наизусть?

– Лучше не надо! – быстро отреагировал Полонский, который в своё время специально, ради интереса и в качестве упражнения на развитие памяти, вызубрил название выпускной работы Папалексиса – "Субстанциональные причины заторможенности псевдоокислительных реакций при экспертной обработке органических вещественных доказательств на планетах с неустойчивым температурным режимом и повышенным радиационным фоном". – Если уж хочешь похвастаться, вспомни, откуда родом наш стажёр. Мне эта мысль покоя не даёт – где таких выращивают?