Проверка на разумность - [9]

Когда она съела всех, кого сегодня смогла убить, то спокойно продолжила свой путь, и через полклика без особых приключений добралась до основания родного утеса.

Немного передохнув, она вскарабкалась на первый уступ, потом на следующий. Всего их было пятнадцать, и на каждый ей приходилось подниматься, цепляясь когтями за неровности в скале, чтобы попасть домой.

Чем выше она поднималась, тем лучше становилось ее настроение, вероятно, потому что желтое прекрасное небо становилось ближе с каждым преодоленным метром, а мерзкий запах гуано становился слабее. На десятом уступе через стены огромных домов пробился ветерок, охлаждая усталое и взмокшее от пота тело.

Когда она, тяжело дыша, заползла в гнездо, родители уже пару кликов сидели на своих насестах и дремали, для них полет с космодрома длился не больше десяти минут.

Отец недовольно взглянул на нее одним глазом, когда она, переваливаясь на уставших лапах, вошла в пещеру, и сердито щелкнул клювом. Алана его понимала, иметь в своем потомстве ползуна — позор для него и всего клана, в иерархии которого родитель занимал далеко не последнее место.

— Умойся, от тебя пахнет стригами и гуано наших предков, которые когда-то основали этот город, — проворчал он. — Твои перья свалялись и покрылись пылью. Предупреждаю, если ты не будешь за ними ухаживать, то скоро они отпадут, и тогда у тебя не останется ни единого шанса взмыть в небо.

— Я умоюсь, отец, как только немного отдохну, — устало прощелкала Алана. — Ты же знаешь, внизу довольно грязно, да и добраться до дома непросто. На меня сегодня трижды нападали стриги, я едва отбилась. Мне кажется, что они с каждым разом становятся умнее, сегодня они напали на меня сверху…

— Ему это неинтересно, потому что твой отец настоящий летун и никогда не станет ползуном, как ты, — фыркнула презрительно мать, сидевшая на соседнем насесте. — И никто из его клана, и тем более из моего не ползал по залежам испражнений, чтобы добраться до своего гнезда. А про этих мелких тварей лучше мне ничего не говори, у меня начинается тошнота при любом упоминании о них, я никогда не любила их мясо.

— Но я же не виновата, мама, что стала ползуном, мне просто не повезло родиться такой.

— Я снесла три яйца, и только твое принесло нам урода, поэтому не смей меня обвинять! Двое твоих братьев прекрасно летают, и каждый уже имеет собственный звездный истребитель.

— Я не обвиняю, а объясняю, — глаза птахи наполнились слезами, но прозрачное веко отсекло их, все на мгновение потерялось в мутной пелене, но тут же прояснилось. — Не понимаю, почему ты сердишься на меня?

— Потому что мне стыдно за то, что у меня родилась ты!

— Это наше проклятие, и оно когда-то было наложено на меня, — примирительно прощелкал отец. — Я чувствую свою вину за ее бескрылость. Иди, умойся, и мы поговорим. Кажется, мне удалось найти способ помочь нам всем. Я подожду.

Немного недоумевая, Алана прошла в соседнюю комнату, где находился бассейн с дождевой водой, и погрузилась в него вместе с хохолком, правда тут же вынырнула, испугавшись. Летуны не любили нырять, глубина их страшила, это Гроуны могли плавать и ловить рыбу под водой. Их род был стар, и жил на островах в океане. Когда-то она очень жалела о том, что не родилась там. У этого рода тот, кто не умел летать, не считался проклятым, потому что из таких получались лучшие охотники за рыбой.

Она проплыла туда и обратно по бассейну, гребя лапами, и только когда почувствовала, что ее перья очистились от мерзкого запаха, вышла из воды. На мгновение задержалась перед зеркалом, чтобы убедить в том, что на ее теле нет грязи, пыли и крови, и улыбнулась своему отражению.

Выглядела она неплохо. Желтый пух, покрывающий живот, плавно переходил в малиновые перья, поднимающие к темной довольно крупной головке с ярко-красным хохолком и твердым длинным клювом.

Ее темные глаза глядели упрямо, хоть и устало. Ноги у нее были стройными и гибкими, причем гораздо сильнее, чем у других летунов, потому что ей приходилось много ходить. Лапы с четырьмя с острыми когтями, сейчас спрятанными в мягкие подушки, выглядели крепкими и сильными. А хвост, выглядывающий из-за спины, с небольшим венчиком на конце, скрывающим острый шип, выглядел очень привлекательно.

Темные длинные крылья до пола, в которых так хорошо прятаться от дождя и холода, смотрелись строго и достойно, а острые длинные когти, которыми они заканчивались, только подчеркивали ее стройность.

Увы, из-за того, что она не умеет летать, ее красота не привлечет даже желторотого птенца, впервые вылетевшего из гнезда. Алана вошла в комнату к родителям.

Отец сидел на небольшом насесте возле стола и клевал кусок сырого мяса, который принес с охоты еще вчера. Он показал клювом на кусок поменьше, который лежал рядом.

— Ешь. Думаю, проголодалась. Ползать тяжело.

— Спасибо.

Алана набила рот мясом. Вкусная еда, что может быть лучше после тяжелого неприятного дня? Конечно, это не то свежее мясо, что клик назад клевала она, но тоже неплохо.

— Слышала ли ты, дочь, что ремесленники Коры построили для нас новый звездолет?

— Да, отец, — кивнула птаха, и снова вонзила клюв в мясо, есть ей хотелось, хоть не так давно съела шесть стригов. Несмотря на то, что она не летала, ее метаболизм был таким же, как у других летунов, а значит, каждый день она должны была съедать пищи примерно с одну четвертую своего веса. Впрочем, у нее было преимущество, она гораздо дольше могла обходиться без пищи, потому что меньше расходовала энергии на ходьбу, чем другие птенцы на полет. — Я слышала об этом. На этот раз они построили одиночный корабль для дальнего путешествия.