Проверка на любовь - [73]
Конечно, я могла бы рассказать ему обо всем прямо сейчас. Он мог бы узнать о том, что Люк и Дездемона в эту минуту, вдоволь насладившись сексом, лежат на ковре и с упоением курят, получая удовольствие от каждой затяжки.
Однако все произойдет именно так, как задумала я. Я должна убедиться в том, что он все делает сознательно, имея на то свою причину (будь она справедливая или нет). Что он хочет переспать со мной, а не просто делает все это только ради отмщения.
Может быть, ради мести так поступаю я одна?
Именно этот вопрос почему-то начинает терзать меня, в то время как Алекс убирает руку с моей груди и проводит ею по ноге, а затем начинает снова пробираться вверх. Я задыхаюсь и осыпаю его поцелуями, что ему, по всей видимости, очень нравится.
Однако, нет. Все не совсем так. Вернее, совсем не так. Я не буду притворяться и внушать себе, что он делает это все не из-за Дездемоны. Конечно, она сыграла тут не самую последнюю роль. Частично она тоже причастна к его измене. Может быть, именно поэтому у меня в голове сейчас заиграла мелодия из «Рокки»? Да-да-да-а-а…
Ну а почему же я решила, что мы сейчас делаем нечто лучшее, чем они? Наверное, потому, что у нас это получается более реально и искренне.
Итак, все дело в Дездемоне. И в Люке. И конечно, я просто замкнулась на Алексе. Но тут еще надо учитывать появившуюся для меня возможность все начать заново. Не говоря уже о том, что я живу только лишь в настоящем времени, так пусть природа берет свое. Но больше всего сейчас меня волнуют, конечно, эти глаза: манящие, позволяющие мне окунуться в них с головой.
И хотя мы еще полураздеты, мы уже готовы для секса. Его рука скользит между моих ног, доходит до основания копчика, и ему тоже все становится понятно. Вот я чуть отодвигаюсь, он убирает руку, и я опускаюсь прямо на него.
Я чувствую, как он вошел в меня, и только теперь меня посещает странная мысль: а ведь Дездемона в любую минуту может вернуться. Она окажется здесь, в комнате, и мы ее даже не услышим. И тогда Другая Женщина встретится лицом к лицу с еще одной Другой Женщиной. Вот я сейчас открою глаза и увижу, что она стоит рядом, готовая убить нас. Точно так же, как недавно хотелось это сделать мне самой.
Но тут в моей голове звучит голос Джеки: «Ну, какой ты назовешь лучший способ уйти из этого мира? Смерть всадницы!» Вот это будет оргазм так оргазм!
Я смотрю на Алекса и вижу, что он тоже пребывает в вечности настоящего момента. Он сосредоточен на своем удовольствии, своем и моем тоже. Теперь я осознаю, что он успел усовершенствоваться не только в поцелуях. Этот парень действительно способен на многое. Он сумеет состряпать настоящую бурю чувств, тем более что все ингредиенты здесь присутствуют. Мини-поездка девятилетней давности сменилась банкетом чествования компании Мишлен, а я только сижу и наслаждаюсь подаваемыми мне блюдами.
«Ах, если бы это чувство могло продлиться, — размышляю я, — если бы оно не проходило, и каким-то образом сохранилось навсегда. Если бы только существовал способ запечатать его в волшебном сосуде, а потом откупоривать его и понемногу пользоваться содержимым всю оставшуюся жизнь. Если бы только…»
Когда все заканчивается, я вижу в его глазах сожаление. Он еще находится внутри меня, но лицо его морщится. И он начинает всхлипывать.
— Что я натворил? — вопрошает Алекс, как будто и в самом деле не знает, что здесь только что произошло.
— У нас с тобой только что был чудесный секс, — говорю я. — У тебя и у меня, — повторяю, чтобы он не подумал, будто ослышался.
— Я ненавижу себя, — медленно произносит он.
— Ну что ты, — я стараюсь говорить беззаботно. — Ты, конечно, умеешь улучшить девушке настроение.
— Нет, дело не в тебе, Марта. Ты сама все понимаешь. Ты была потрясающа, — бормочет он. — А вот я… — хлюп — собираюсь — хлюп — жениться. — Он поднимается, скручивает презерватив со своего еще не обвисшего члена и одевается.
— Мне это известно, — самодовольно киваю я. — На Дездемоне.
Глаза его затуманиваются. Он начинает открыто паниковать:
— Она может вернуться в любой момент.
— Нет.
— Откуда ты знаешь? — спрашивает он, заворачивая использованный презерватив в очень большую салфетку.
— Ну, а где же она сейчас, по-твоему?
— Она… в магазине, наверное.
— Ходит и рассматривает витрины, прикидывая, что нужно купить? — подсказываю я, но он не замечает моей иронии.
— Ну, да. Именно так. — Он исчезает в ванной со свернутой салфеткой в руке. Я надеваю джинсы и футболку. Слышен звук спускаемой воды в унитазе. Алекс снова возникает передо мной.
— Ты мне говорил, что в последнее время она только этим и занимается.
— Чем?
— Разглядыванием витрин.
— Да-да, верно… — Он вытирает глаза и старается побыстрей успокоиться. — И вот теперь я ей верю. По-настоящему верю.
В воздухе повисает самый главный вопрос, и, чтобы решить все окончательно, я его озвучиваю:
— Ты ее любишь?
Он молчит. Серьезный вопрос подразумевает такой же серьезный ответ. В конце концов, любовь — штука непростая. Она настолько сложна, что у древних греков для обозначения ее существовало целых девять слов. Наверное, им было проще разобраться в своих отношениях. А вот мы сократили ее название до шести букв, и поэтому скорее всего теперь на каждом шагу сталкиваемся со всевозможными проблемами.
