Проваливай с Пангеи! - [12]

* * *

Да, теперь эмир Хейдар понял кого та, страшная то ли женщина то ли монстр, называла Господином. Высокий старик в роскошной одежде и с дорогими драгоценностями. Но дело было не во внешнем виде. Дело было во взгляде этого старика. В нём было столько силы, что Хейдар почувствовал себя маленьким ребёнком.

Старик сидел рядом с эмиром в его ложе, сзади стояли его рабыни, а охранники ждали у входа, стража самого эмира бросала на этих северян ревнивые взгляды.

Шёл второй час торгов, все новые и новые господа покупали живой товар. Работников, слуг, охранников и воинов. Рабы продавались по одному, семьями и группами. Вот и сейчас пришёл черед очередной группы, очень большой группы.

— Лот номер пятнадцать. Рабы северяне, общей численностью три тысячи. Бывшие воины, состояние различное, — повинуясь знаку аукциониста, служки вытолкнули на сцену двух мужчин. Один был ранен, дурно пахнущими тряпками были обмотаны его левая рука и голова. Второй был полностью здоров. — Эти двое тут в качестве примера. Итак, начнём. Начальная цена пятьдесят талеров за голову. Вес лот сто пятьдесят тысяч.

Аукционист посмотрел на ложу эмира ожидая, что тот подтвердить цену и всё. Но цену подтвердил не эмир, а Якир Мурар. Северяне достались банкиру.

Затем настал черед девушек. Если предыдущий лот не вызвал никакого интереса то они привлекли внимание всех. Не часто увидишь три десятка обнажённых красавиц разом. И снова эмир промолчал и Якир Мурар купил и их.

Всё получилось так как нужно. Эмир стал обладателем уникального бриллианта, торговый дом Мураров восстановил влияние при дворе, это если не считать двух огромных алмазов, работорговцы получили деньги. Прима получила самое ценное. Костяк своей будущей армии.

— Почтенный Мурар, позвольте спросить. Что делать с вашими рабами? — спросил Джубба у банкира. Спрашивая это, работороговец косился на высокого старика и его рабынь.

— За городом стоят наёмники северяне. Выдели охрану и сопроводи рабов к ним, — за Якира ответил старик, — но сначала помой их, они нужны мне чистыми. Увечных или слабых везите в повозках. Две крытые повозки выдели для моих новых наложниц и одень их. Не важно во что. Я не хочу, чтобы мои воины пялились на то, что принадлежит мне. Это тебе за труды, — Клаудиус протянул Джуббе туго набитый кошелёк. Когда торговец, еще раз поцеловав обувь эмира, тот выполз из ложи, Клаудиус обратился к повелителю Беры:

— Хейдар, я доволен тобой. И у меня есть к тебе просьба.

Эмир поморщился от столь фамильярного обращения но промолчал. Нутром он понимал, что рядом с ним тот, чьё могущество превышает его.

— Слушаю Вас, Клаудиус.

— Ты собирался сделать из этих рабов своих воинов. Значит, у тебя есть доспехи и оружие для них. Продай их мне. Кроме того, мне нужно чтобы твои маги одолжили мне телепортационную платформу. Я знаю что платформы можно перемещать. Вот пусть они и привезут в лагерь самую большую.

— Конечно! это всё?

— Да, деньги за доспехи и оружие в банке у Мурара. И я хочу дать тебе совет. Моя рабыня должна была сказать тебе что я буду вести дела здесь через банк Якира. Последуй моему примеру. И спасибо тебе, с этими словами Клаудиус снял с пальца золотой перстень с большим рубином и подал его эмиру…

Получив все необходимые бумаги на рабов Якир и Клаудиус отправились в ближайшую юридическую контору где банкир просто подарил свои покупки Клаудиусу. Затем тот поручил банкиру привезти в лагерь достаточное для трёх тысяч человек количество еды купить шестьдесят походных шатров и сотню лошадей. Деньги на это лежали в банке Мураров.

* * *

Так получилось, что Олаф сообщил своим воинам радостную весть о том, что у них теперь очень щедрый наниматель всего за час до открытия торгов. Причина была прозаична. Несколько парней загуляли в Бере и вернулись только утром, когда городские ворота открылись. Это было важно для юного хёвдинга[1], все важные новости он привык сообщать всем воинам хирда. Даже если они и едва стоят на ногах от вчерашней выпивки. Поэтому в десять утра он построил своих людей и начал:

— Ну что, вдоводелы, вы верно думаете что всё, кончился ваш хёвдинг. Боги на него гневаются, удача его иссякла. И поэтому мы сидим без работы и без денег, — говоря это, Олаф прогуливался вдоль строя своих хирдманов, возле одного из них он остановился и демонстративно втянул носом воздух. — Сварре, что ты такое пил вчера? Пахнет как свиная моча настоянная на лошадином дерьме.

— На что хватило денег то и пил, хёвдинг, — ответил Сварре-восемь-пальцев. Это прозвище воин получил после одного давнего дельца.

Драккары Олафа тогда настигли в море две орочьи галеры. Встречаясь в море с орками, воины железных кланов никогда не уклонялись от боя и завязалась драка. Как оказалось, орки возвращались из набега и были изрядно потрепаны, поэтому хирд совсем еще юного Олафа, ему тогда только только исполнилось пятнадцать, не понёс вообще никаких потерь. Даже раненых были единицы. И одним из них был Сварре. Он отличился тем, что сначала болт из орочьего оторвал ему мизинец на левой руке, а потом секира отсекла правый. Поэтому он и стал Сварре-восемь-пальцев.