Провал - [121]

О них он не подумал. Но предпринимать что-либо поздно. Придется рискнуть. Вниз, на набережную. Люди бросились в сторону. Стали фотографировать. Себастиан целился в промежуток между красно-черно-белыми пароходиками, спокойно покачивавшимися в лучах вечернего солнца. Он от всей души надеялся, что не врежется в один из них, но выбора больше не было.

Где-то эта поездка должна закончиться. Получилось, что здесь.

Он до отказа нажал на газ и открыл дверцу. Будет больно, но что остается делать. Ему хотелось вытолкнуть машину как можно дальше в сверкающий залив. Для этого требовалась максимальная скорость. Край набережной мчался на него. Когда до него оставалось всего несколько метров, он отпустил руль и выбросился из машины. Секунду он чувствовал, что летит в свободном полете, потом пришла боль. Он покатился по жесткой земле. Все завертелось. Тело вопило. И тут он услышал приглушенный взрыв, сопровождаемый грохочущим гейзером воды, которая окатила его. Он увидел, как пароходики на секунду почти вылетели из воды.

Он приподнялся и сел. Пошевелить левой рукой он не мог. При каждом дыханье он ощущал боль.

Вся набережная была покрыта водой, а воздух был полон капель воды, таких мелких, что они больше напоминали туман. Пароходики ударялись друг о друга металлическими остовами. Посреди общего хаоса пробивались солнечные лучи, и на секунду он увидел радугу.

«Красивая», – подумал он. Потом он упал ничком и остался лежать.

85

Ему наконец удалось их всех собрать.

Вот так ему это и виделось, несмотря на отсутствие Себастиана. Так и должно быть, так и надо. Вообще-то, Торкель не назвал бы себя человеком, тоскующим по прошлому, но в данном случае, раньше, несомненно, было лучше.

В таком составе они работали лучше всего. Без Себастиана Бергмана.

Торкель предполагал, что они вовсе не уникальны. Это наверняка относилось к большинству групп.

Примерно час назад их официально отпустили в отпуск. После того, как Торкель передал прокурору все материалы завершенного предварительного следствия. И теперь они праздновали на открытой террасе ресторана «Мун кейк», всего в нескольких сотнях метров от Управления полиции. Заказали разные виды закусок на всех. Для желающих – пиво. Для Урсулы – вино.

Пресса буквально сошла с ума после событий в «Вотерфронте». Убийца-застекольщик, министры, крупные предприниматели, машина с бомбой в заливе Риддарфьерден, среди туристов. Это напоминало основательный многодневный ливень посреди летней новостной засухи.

Существовал такой большой выбор углов зрения, что истинный мотив довольно быстро отошел на задний план. В течение последовавших за происшествием двух недель Лагергрену уделялось все меньше места, и посеянное его предыдущими действиями зерно для дебатов уже больше никого, похоже, не интересовало, поскольку в результате «Вотерфронта» его объявили террористом, а даже самый свободомыслящий участник дебатов не хотел защищать идеи, приведшие к террору.

Лагергрена арестовали сразу после событий вокруг мероприятия Управления связи и телекоммуникаций, и, возможно, он сам понял, что неудавшееся преступление сделает его более известным, но симпатизировать ему станет труднее, поскольку он стал признавать преступление за преступлением, с длинными объяснениями, почему ему приходилось действовать и как важно, чтобы кто-нибудь оказал сопротивление одурманиванию.

Он инициировал крестовый поход против идиотизма.

Он знал, что ничего из сказанного им до прессы не дойдет, поэтому казалось, будто он в основном тренируется перед предстоящим судебным процессом, который, как он неоднократно повторял, его адвокат не позволит проводить за закрытыми дверьми. Что из этого получится, они узнают в августе, когда начнется процесс. Торкель ни на секунду не сомневался в том, что Давиду Лагергрену дадут пожизненный срок и что в его случае именно так оно и будет.

Когда их работа приносила результат, это всегда вызывало удовлетворение, но самым лучшим было все-таки то, что вернулась Ванья. После «Вотерфронта» она два дня не показывалась, но потом появилась в офисе и спросила, не может ли она помочь.

Проследить за тем, чтобы к прокурору попал весь материал. Чтобы они ничего не упустили, чтобы Лагергрену вынесли обвинительный приговор.

Просто-напросто завершить.

Сейчас Торкель покосился на нее. Уже слегка загорела, желтая майка, белые шорты, солнцезащитные очки, улыбается Билли с бокалом пива в руке. Как приятно, что она вернулась.

Он наклонился вперед, взял со стола вилку и постучал по одному из стоявших перед Билли пустых пивных бокалов. Он слегка откашлялся, но вставать не стал. Остальные замолчали и посмотрели на него с веселым ожиданием. Он понимал их, обычно он речей не произносил.

– Я только хотел сказать, как мне приятно сидеть здесь с вами, – начал он. – В полном составе, – продолжил он, тепло взглянув на Ванью. – Я хочу лишь сказать, что мы хорошо поработали. Теперь воспользуйтесь небольшим заслуженным отпуском, поскольку я надеюсь, что пройдет несколько недель, прежде чем мы увидимся снова.

После разрозненных возгласов «ура!» и «приятного лета!» Торкель поставил свой бокал и встал. Билли поднял солнцезащитные очки на лоб и посмотрел на него вопросительно.