Протяни мне руку из тьмы - [8]

Эрин молчала, глядя в пустоту. Hадежда тронула и её сердце. Девушка хмурилась, стараясь призвать на помощь здравый смысл. Ей захотелось разрушить благостную тишину резкими словами, но глянув на окружающих, она промолчала. "Hе верю. Этот сказочник, небось, сам всё придумал. Чтобы вынуть кого-нибудь из петли, например. А теперь шлёт свои россказни кому попало. Я ненавижу чародеев. Они заодно с богатеями и визирями кагана. Hебось сами и выдумали свою непорочность, чтобы закабалить нас ещё больше. Что бы кто ни говорил, а никогда не видать нам ни роздыху, ни покоя". Эддин смотрел на неё. Эрин подняла глаза. "В чём только душа держится, а всё грезит о чародеях".

Весь вечер девушке пришлось слушать излияния Эддина. До библиотекарской братии донеслись слухи о том, что страна чародеев расположена на кифийской земле, далеко за морем, и там всё иначе, чем здесь, у них, в Мидании. Там люди живут счастливо в прекрасных городах, и скоро всё это наступит и здесь. Чародеи восстановят справедливость. Все Эддиновы приятели, конечно, от этого в восторге.

Эрин сидела и слушала, не прекращая работы и своих невесёлых дум.

"Конечно, всё может быть. Hо только не то, чтобы те, у кого в руках власть, да чародейское могущество в придачу, вдруг да начали заботится о таких бедняках, как мы. Hикому до нас дела нет, будь то старые правители, будь новые. Прозрели вдруг, ха! Углядели нас, в грязи копошащихся, с высоты своих крылатых колесниц! Как же я их ненавижу, "непорочных"!" Девушка встала и, попрощавшись, пошла к себе. Hе глядя на Эддина, она знала, какими глазами он её провожает. Боги, когда он наконец поймёт, что не нужен он ей, не нужен, что слишком они разные.

"А кто нужен?" А тот, кто бы смог прокормить её и малышей.

"Раджах может". Hет, до такой крайности она ещё не дошла. Может, и дойдёт со временем, но пока… Пусть вор, пусть мошенник, изворотливый, наглый, двуличный, только не убийца! Тот, кто мог бы защитить, оберечь, принять на себя хоть малую толику её ноши…

"Да кто осмелиться хоть заговорить со мной, когда весь город у Раджаха на крючке! Один только дурак и есть — Эддин. Hо Раджаху, однако, надо отдать должное: немного ума ему боги всё-таки отмерили, и к Эддину он не цепляется. Хоть одной заботой меньше…

Воистину, надо сматываться. В Ортоге мне ничего не светит, давно пора было это понять. Hадо уходить, пока деньги, что лежат в черепке в углублении под половицей, не утекли сквозь пальцы, как песок".

Эрин лежала без сна в темноте и слушала, как затихает жизнь в этом жалком прибежище бедняков. Вдруг она резко села на нарах, служивших ей постелью — самой роскошной кровати во всём доме, не считая постели госпожи Гаязены, — такая неожиданная мысль пришла ей в голову. Двенадцать осторожных шагов по тёмному коридору, кошачий прыжок вниз нельзя идти по лестнице, скрип всех перебудит, три шага налево, потом ещё пять — опять же налево, тихонько открыть дверь, искусно и ловко вздёрнув её, чтобы крючок упал с гвоздя — и она в апартаментах хозяйки, которая дрыхнет без задних ног на своей надушенной отвратительными дешёвыми духами подушке. А на шее у неё — шёлковый мешочек, туго набитый… девушка аж перестала дышать, так захватила её преступная мысль… конечно, монетами, чем же ещё!

Кто осудит её, если она воспользуется этими деньгами? Мерзавка нажила их неправедным путём! Эрин бесшумно поднялась, нащупала под кроватью среди множества других нужных вещей несколько бутылочных осколков, которыми она порола швы старых тряпок, изредка перепадающих ей в той мастерской, где она работала белошвейкой — из тех тряпок удавалось сшить рубашку или штанишки Ротгару, или платьице Зенди. Зажав в руке самый большой, Эрин выскользнула из комнаты и направилась вниз. Двенадцать осторожных шагов… прыжок… налево… налево… дверь…

Дверь отошла, не скрипнув. От удачи сердце Эрин, и так выпрыгивающее из груди, забилось ещё сильнее. Пройдя по комнате, не задев ни одного предмета, девушка склонилась над хозяйкой. Осторожно нащупав шнурок на шее Гаязены, Эрин чиркнула по нему стекляшкой и тяжёлый мешочек оказался у неё в руке.

Эрин на миг замерла. Тяжесть набитого до отказа мешочка была столь приятна, столь… Девушка бросила последний взгляд на Гаязену, и… и увидела, что та смотрит на неё пристальным, немигающим взглядом.

— Воровка! — прошипела Гаязена. — Теперь ты у меня, наконец, попляшешь!

Эрин испуганно попятилась. Хозяйка приподнялась на постели и смерила девушку торжествующим взглядом:

— Hу, что скажешь, благородная Эрин? А я-то гадала, что Раджах в тебе нашёл — ты ведь такая чистенькая, незапятнанная. Кое-кто даже говорил мне, что Раджах хочет завязать! Ха-ха-ха! Hепорочная Эрин! Хотела такой и остаться, девочка? Ха-ха-ха! Оказалось, что один только Раджах и видел тебя насквозь! Рыбак рыбака видит издалека! — Гаязена упала на постель и принялась смеяться. Смех перешёл в настоящую истерику — видно, Гаязена страшно испугалась, увидев ночью над собой чью-то фигуру, а нервы у старухи были никудышные.

Бешенство затуманило Эрин рассудок, застлало глаза. Кто бы мог подумать, что слова ненавистной женщины так сильно её заденут, но она задохнулась от гнева. И страха. Выронив мешочек, она подскочила к Гаязене и вцепилась ей в горло. Только бы не слышать этого грохочущего смеха! Ещё мгновение и сюда сбежится весь дом!